она говорила, какая-то дымка заклубилась вокруг нее и сгустилась, обволакивая ее тело, начиная с костлявых рук.
Закки кивнул и старательно загнул два пальца – чтобы не забыть, что ему приказали. Милый мальчик, хотя и глуповатый. А еще силен как бык и верен как пес; расчувствовавшись, Кирендаль решила, что пора уже разрешить парню отрастить эту дурацкую бородку, как у всех камнегибов, пусть прикроет свой неудачный подбородок.
Она замерла, выстраивая свой образ; это было просто, особенно теперь, когда она разыскала в книге Хаммана страницу, где говорилось, как субстантивировать фантазию. Она открыла свою Оболочку и впустила внутрь Поток, натягивая его на себя, как обычная женщина натягивает шелковое платье. Поток ласково касался ее тела, мягко скрывая, обнимая, раскрашивая воздушный кокон вокруг нее сияющей прозрачной пастелью.
Руками она придавала окутавшему ее туману вид одежды, одновременно вылепливая из него новые формы своего тела. Пока она занималась этим, ее сложная прическа распалась сама собой, волосы потекли по плечам прекрасными кудрями, уже золотистыми, а не серебристыми, кожа приобрела теплый человеческий оттенок, плечи округлились, так же как и груди, которые она взбила повыше.
Кирендаль улыбнулась и, подчиняясь внезапному капризу, одним движением руки изменила драпировку своего воображаемого костюма. Ей нравилось ходить голой между ничего не подозревающими клиентами и персоналом. Но еще больше ей нравилось, что следом за ней шел Пичу, который знал о ее наготе.
– Ну что ж, пойдем попробуем убедить Везунчика Дженнера в том, что сегодня не его день.
Закки распахнул дверь; Пичу почтительно попятился, пропуская госпожу. Спустившись на два лестничных пролета и оставив позади небольшой охраняемый коридор, Кирендаль вступила в свои владения.
«Чужие игры» были настоящей сказочной страной порока. Бронзовые перила сияли вокруг игровых ям, которыми пол был изрыт, словно лицо оспинами. Каждую яму окружали три ступени, концентрическими кольцами спускавшиеся вниз. Ступени были из мрамора с пурпурными прожилками. Между ямами по ковру из красного тисненого бархата ходили, покачивая бедрами, изящные девицы и парни с плоскими животами – минимум одежды отнюдь не мешал глазу ценителя наслаждаться грациозной наготой как тех, так и других – и предлагали гостям коктейли и иные возбуждающие средства. Сами прислужники, как люди, так и Перворожденные, возбуждали не меньше, чем то, что они разносили на своих подносах, и были столь же доступны – в иных случаях доступнее даже в разы. В пяти огромных хрустальных люстрах не было свечей, однако приятный свет янтарного оттенка заливал зал, не имея, казалось, определенного источника. Даже теперь, в разгар утра, игорные ямы были полны: потные мужчины и женщины с красными от похмелья и недосыпа глазами жадно следили за тем, как упадет кость или ляжет карта.
Те клиенты, которые не играли и не напивались до беспамятства в одном из семи баров, смотрели шоу. На узкой сцене, приподнятой над уровнем зала, женщина с роскошной гривой волос цвета воронова