и не перережет ей горло тем самым ножом, который только что вынул из крыла Тап.
Кирендаль поднесла дриаду к груди, та припала к ней головой и оросила ее сосок кристально чистыми слезами.
– Прости меня, Кир, прости, пожалуйста. – Она судорожно всхлипнула. – Он… он вломился через окно… и Закки, он убил Закки…
– Ш-ш-ш, – успокаивала ее Кирендаль. – Тише, все будет хорошо. – И она бросила на Кейна такой взгляд, словно молила его о подтверждении.
Он нетерпеливо дернул плечом:
– Если она о том парне из камнегибов, то он жив-здоров, ну или будет здоров, когда очнется. Голова поболит день-другой, и он опять будет как новый.
Кирендаль с растущим изумлением встретила его холодный, неподвижный взгляд; может быть, она ошиблась, и его глаза не холодны и неподвижны, а просто скрыты тончайшей пеленой…
Вслух она сказала:
– А ты совсем не такой, каким я тебя считала. О тебе болтают, что ты… ну, в общем…
– Шут Саймон, – напомнил он ей.
– Да. – Кирендаль погладила кудрявые волосы Тап. – Та игра в Крольчатниках дорого им стоила: шестеро Котов убиты, многие ранены. Не знаю, скольких людей убитыми потерял Шут, но двоих из его шайки Коты схватили.
– Двоих? – Что-то изменилось в его выражении лица, появилась какая-то новая эмоция, которую Кирендаль не могла назвать, прежде всего потому, что в ней не было смысла; в глазах убийцы проглянула отчаянная надежда висельника, идущего на казнь, который ждет, что подельники в последний миг спасут его от петли. – Их имена. Кто они такие? Среди них была…
И он произнес какое-то имя, но Кирендаль не успела его разобрать – ее отвлекло внезапное натяжение Потока. Быстро вернувшись в себя, она сказала:
– Прости… прости, я не расслышала. Как ты сказал?
– Паллас Рил.
Фея нахмурилась. Паллас Рил? Это же, кажется, чародейка из людей? Какое отношение она… о чем вообще речь? И тут же натяжение Потока вернулось, обвилось вокруг нее шелковой петлей, и Кирендаль обнаружила, что не помнит ни слова из их предшествующего разговора.
– Я… кажется, я слышала, что она здесь, в городе. А что, она важна?
– Да, – ответил он так решительно и весомо, что слово упало, точно гранитная плита. – Она есть среди пленников? – И он подался к ней.
– Каких пленников?
Кейн вздохнул так, словно из последних сил держался, чтобы не вспылить, и у Кирендаль перехватило горло от ужаса. А что, если у нее не окажется нужных ему ответов? Что он будет делать тогда?
Он сказал что-то еще, и она опять не расслышала.
– Что? – переспросила она тонким голоском, съежившись в ожидании неминуемого удара.
– Те двое пленников, последователей Шута Саймона, которых Коты взяли в Крольчатниках вчера, – среди них был сам Шут Саймон?
Она замотала головой, молясь про себя, чтобы он удовлетворился ее половинным знанием.
– Не знаю; говорят, что взяли мужчину и женщину. Наверное, они еще сами не разобрались, кто попал им в руки;