минут зайду.
И он отключил телефон, не оставив мне выбора.
Я прошёл в ванную – чтобы прийти в себя, мне нужно было как минимум умыться. Чувствовал я себя ниже среднего. Мышцы болели, какая-то непонятная слабость мешала мне нормально двигаться, даже мысли в голове ворочались с трудом.
Я посмотрел на себя в зеркало. Отражение тоже было не очень: покрасневшие, тусклые глаза, не выспавшееся, мятое лицо. Похоже было на то, что я заболел. Прислушавшись к себе, я почувствовал лёгкий озноб.
– А ещё друг называется, – негромко сказал я своему отражению. – Поднял с постели больного человека и очень скоро придёт, чтобы издеваться дальше.
Мне захотелось согреться. Я пустил воду погорячей и встал под душ.
После душа я проснулся окончательно, но общее состояние улучшилось ненамного.
Это всё вчерашняя гонка, понял я, тот форсированный режим, в который я невольно вошёл. Победить я все-таки сумел, но чуть не прикончил себя. После такого сразу не восстановишься, требуется время.
Я вышел из ванной и услышал голос Сашки, пошёл на этот голос и обнаружил своего друга на кухне. Он с моей мамой сидел за столом, пил чай и что-то оживлённо рассказывал, поджидая меня.
– Так вот, Тамара Петровна, – продолжал он свой рассказ обо мне, ничуть не смущаясь того, что я стою рядом, – когда я посмотрел вперёд, его уже и след простыл. Перевалил через холм, обогнал всех и выиграл эту гонку.
Моя мама слушала его и улыбалась.
– Трепло, – сказал я. – Все секреты уже растрезвонил. Нашёл что рассказывать, подумаешь, гонка. Да таких гонок за сезон – сотня.
– Не скажи, Володя, – возразил мой друг. – Гонок, может быть, и много, но такое было впервые.
Я насторожился: неужели Сашка заподозрил что-то невероятное в том, что произошло.
– Чтобы так резко, профессионально, на подъёме, в самом конце гонки уйти в отрыв, – продолжал он, – такого ещё не было. По крайней мере, среди ребят нашего возраста. Об этом даже Иван Трофимович рассказывал.
– Что рассказывал? – рассеянно спросил я.
– А то! Неужели не помнишь? В позапрошлом году, перед первой групповой гонкой, он говорил, чтобы мы просто держались вместе. В длительных заездах очень сложно уходить в отрыв, и для ребят нашего возраста это практически невозможно. У нас нет пока ни навыка, ни достаточной выносливости на длительные нагрузки, да и физические данные у нас у всех примерно одинаковые. Вот у профессионалов – другое дело…
– Да помню я тот разговор, – перебил его я. – Это же так, напутствие к первой гонке. Тогда мы ничего не знали о таких соревнованиях, не испытали ещё на своей шкуре, как это тяжело, но амбиций у многих из нас всегда было хоть отбавляй. А Иван Трофимович не хотел, чтобы кто-то, не рассчитав свои силы, сошёл с дистанции.
– Ладно, мальчики, не надо спорить, – вмешалась моя мама, видя, что наш разговор переходит в другую тональность, – попробуйте лучше