гнями супермаркет гораздо ближе, но Ивану нравилось ходить именно сюда. Тут человечнее, что ли? Да и толкать тележку, одновременно опираясь на костыли, невозможно.
Три ступеньки до двери – самое трудное. Хозяин магазинчика при каждой встрече божится, что обязательно сделает пандус, но то ли времени не хватает, то ли денег. Сквозь стекло видно, как спешит навстречу продавщица – Иван не самый богатый и не самый постоянный покупатель, но ему всегда помогают подняться. Кто-то просто так, а у этой личное. Бывшая одноклассница, когда-то провожавшая в армию и так и не выскочившая замуж.
– Привет, Джонни! – Голос весёлый, а у самой в уголках глаз блестят слезинки. – Держись за меня.
Угу, держись… девяносто два кило против её пятидесяти.
– И тебе не хворать, солнышко!
Улыбается уже грустно. Ирка в самом деле хорошая, и если бы не чёртова война! Да и сейчас делает намёки. Очень прозрачные намёки.
– Я не солнышко, я просто рыжая.
Как раз тот редкий случай, когда медный цвет волос и чуть смуглая, хорошо поддающаяся загару кожа. Упругая и гладкая кожа. Он знает…
– Лаврентий у себя? – Кое-как перебравшись через порог, Иван плюхнулся на стул у входа. – Позови, пожалуйста, будь добра.
– Здесь, куда он денется? – Ирка тряхнула головой. Знает, зараза, как завораживающе действует на него рыжий водопад. – Опять праздник, Джонни?
На английский, или, скорее, американский, манер Ивана прозвали в школе, а когда разозлившийся парнишка пообещал разделать дразнилок под хохлому, то стал ещё и Хохломой. К десятому классу – Джонни Оклахомой.
Хитрый, умный и очень старый Лаврентий Борисович Кац появился буквально через минуту. Сначала из двери выплыл внушительный живот, потом неизменная сигара… и вот уже весь целиком.
– Ваня, друг! Какими судьбами? Неужели соскучился? Не верю!
– Я тоже не верю в твою радость, Борисыч, – не остался в долгу Иван. – Коньяк есть?
– Коньяк? – Кац задумался, разглядывая витрину с разнокалиберными бутылками, где можно было разглядеть этикетки «Хеннесси», «Арарата», «КВВК» и прочих «Мартелей». – Где же его взять-то?
– А ты поищи.
Борисыч прищурил грустные от природы глаза и расхохотался, показав крепкие прокуренные зубы. Давно уже, со времён перестройки, талонов и сухого закона, все знали – у Лаврентия не купить приличного пойла, но если очень нужно, то только у него можно это приличное пойло достать. Чаще всего даром, так как старый еврей не любил брать деньги за оказываемые хорошим людям услуги. Вот за то, что разливается в подвале неподалёку, – платите сколько угодно.
В принципе и там не отрава, а левак с ночной смены ликёро-водочного завода, но сегодня особый случай.
– Найду! – Борисыч выставил указательный палец пистолетиком. – Но ты мне дашь автограф.
– Откуда знаешь?
– Элементарно, Джонни! Если человек четыре месяца подряд покупает одну бутылку пива в неделю, а потом вдруг требует хороший коньяк…
– Шерлок Холмс.
– Хоть доктор Ватсон, пофигу. И не сопротивляйся, поляна с меня. К восьми часам вечера ставь чайник, а остальное мы с Иркой принесём.
– Её-то зачем?
– Надо! – Лаврентий помахал у Ивана перед носом кулаком. – Присушил девку и сваливаешь? У-у-у, Достоевский… Ира!
– Да, Лаврентий Борисович?
– Закрываемся в семь и идём к Ваньке обмывать новую книжку.
– Гонорар, – поправил Иван.
– Тем более. Ира, ты когда-нибудь пила коньяк с настоящим писателем?
– Зимой, а что?
– Да, точно, – нимало не смутился Борисыч. – Тогда уйдёшь прямо сейчас и поможешь этому юному таланту приготовить стол. Сама же знаешь – у творческих людей вместо мозгов клавиатура.
Неприятно шкандыбать на костылях, когда рядом идёт нагруженная тяжёлыми сумками красивая девушка. Чувство собственной беспомощности больно царапает душу и бьёт по самолюбию вплоть до привкуса крови во рту. Нет, это губу невзначай прокусил, сдерживая злость.
Ирка тяжести не замечает, хотя с поклажей напоминает сейчас таджикского гастарбайтера, перебирающегося со стройки на стройку и таскающего в баулах пожитки всей бригады, включая чугунный казан для плова и портрет любимого ишака покойной бабушки в натуральную величину. Борисыч загрузил не жалеючи.
– Слушай, Джонни, а твоя принцесса выйдет замуж за рыцаря Блюментроста? А то уже вторую книгу ругаются, ну прямо как мы с тобой!
Иван и в самом деле писатель. Правда, из скромности он называет себя просто издающимся автором, но девятнадцать томиков на книжной полке возражают против преувеличенной скромности. Скоро их станет двадцать – полученный гонорар является не совсем гонораром, а авансом издательства. Остальное через два месяца после выхода из печати, и вот лишь тогда можно будет говорить о гонораре.
Писать он начал случайно, сначала просто читал, проводя за компьютером