затянувшиеся, нежданные минуты, что не пригодятся эти лекарства уже мне ни в 2012-м, ни в 2013-м, ни в 2015-м и в 2016-м мне уже они не пригодятся, а тем более – в 1995-м. Где они – те цифры не ведущего жалости , никого не ждущего времени? Где те годы моей жизни? Видать тоже просрочились, как и эти лекарства.
..........
Ставлю по новой чайник на газ. Мусорное ведро плотно закрыто крышкой.
…………………
Лишний на дороге
" Ну что ты так шарахаешься, дружище? Дорожка ведь слишком широкая даже для нас двоих, а ты шарахаешься. Прямо – в не кошенную траву, лопухи да репейник. Прямо – в не успевшие ещё высохнуть после ночного ливня, лужи. Что ж ты, брат, с сухого – в расхлябь самую, со свободного пространства – в колючки тесные?
А кому я в общем-то задал вопрос этот? Ты же мне уже не ответишь. Я ведь уже пробежал мимо тебя. А ты мне вроде как освободил дорогу. Зачем? Что заставило тебя?
Завидел меня метрах, наверно, в двадцати от себя и ломанулся с сухого асфальта. Неужто тебя смутила девственная белизна моей футболки? А может – дороговизна моих новёхоньких стильных кроссовок? А ты в лохмотьях весь в старых и грязных. Замусоленный и не бритый. Эх, человек ты мой родной, ничего-то они не значат эти новые, белоснежные, стильные! Так же, как и рожа моя по моде не скоблённая тоже ничего не значит. А чем моя щетина лучше твоей – вынужденной?
А вот, что действительно что-то да значит! Да даже не что-то, а самое, что ни на есть оно важное! Вот здесь оно, под этой тонкой тканью на груди моей! А здесь у меня как раз те самые старые, грязные лохмотья. Настоящие! И они похуже твоих обносков будут. Здесь мылом уже не выстираешь и утюгом уже не изгладишь. Здесь целая внутренняя битва, впрочем, как и у каждого, и битва эта – моя – почти мной проиграна, – так мне всё чаще кажется. Так что, случайный мой незнакомец, – кто из нас лишний на этой дороге? "
…………………
Сколько сам не смейся или сколько других не смеши, а она всё-таки незаметно подкрадётся и выльет из лейки времени на голову твою серебряную воду. Как напоминание. Как первое прикосновение вечности. Но всё равно лучше встретить её горизонтальной растянутостью губ чем приспущенными – как флаги при трауре – углами рта. Пусть забирает смеющимся и радостным! Глядишь, может когда и подавится.
………………..
Одни вскричали восторженно: «Это – прекрасно! «
Завыли отчаянно другие: «Нет! Ужасно – всё это!»
И вновь БЛАГОРАЗУМИЮ досталась роль никому не нужной, старой шлюхи, стоящей на обочине. А вместе с ним и ИСТИНЕ затрёпанный и банальный сценарий определил тоже самое позорное место. Липкий шёпот тут же залил до краёв ушные раковины наисвежайшими сплетнями, а неистовый крик спорящих забрызгал и обжёг посиневшие от гнева лица кипятком едкой слюны. Свалка. Битва. Пожар. «Пленных не брать!»
И опять чья-то величественная рука в этот миг (как и в миллиарды прошлые) пририсовала к дороге жизни ещё одну полосу. Иначе спорящим не разойтись и не разъехаться. Иначе движение остановится. Пробка.
Но