я сам не знаю, почему вспомнил, – признался Бом и с рыком повернул, следуя за мной вниз по поросшему ромашками пологому склону. – Ты ведь тогда попал в мохнатые паучьи лапы стихоплета? А я говорил – все поэты опасны!
– Ты про белого кролика говори!
– Та история меня зацепила, и я начал искать и копать. И нашел чутка чтива перед сном. Там кое-что из летописей первопроходцев. Как же было в той макулатуре? Что-то про надпись на расплавленной стене разрушенного храма… А! Вспомнил! Там был стих-предупреждение вроде как…
– Какой еще стих? – Док спросил с таким негодованием, будто это на его расплавленной стене что-то написали.
– А я помню?
– А кто помнить должен?!
– Я! – изрек восставший Орбит и, выпрямившись во весь свой немалый рост, вытянул перед собой руку и с чувством заговорил, ни разу не запнувшись:
– Белого кроля не трожь!
Не шути! Не стихословь!
И уж точно их не слушай,
Раз не хочешь помереть!
Коли в ухо стих влетел –
Постарел тотчас пострел!
Год за шутку, пять за стих!
Вот цена слов дурных!
Он отымет – не отдаст!
Ты за шутки жизнь продашь!
Белый кроль в норе пустой…
Замолкнув, Орбит покачнулся и рухнул обратно.
– А дальше что?! – во весь голос завопил Док и, рухнув следом за эльфом, затряс его за плечи. – Дальше что?!
– Не…
– НЕ?!
– Неизве-е-е-естно… но интере-е-есно-о-о, – выдохнул эльф и затих, глядя в небо.
– Хватит пока! – рявкнул я, опять сворачивая и начиная подъем. – Храбр! Как ты там?
– На зельях держусь норм! Я же алхимик – допинг всегда с собой!
– Ха! – выдохнул я и засмеялся. – Кинь и мне бутылку запрещенного!
– Держи!
Не без труда поймав подарок, я зубами вытащил пробку и глотнул… что-то очень кислое… настолько кислое, что взбодрило уже только этим.
– Ух!
– Да я сам в шоке…
– И я в шоке, – пробормотал я, ускоряясь. – В большом шоке…
Преодолев луг, мы уперлись в хмурый ельник и остановились на его опушке. Бом упал как подрубленный и замычал что-то ругательное. Я уселся на поваленный ствол и, машинально сдирая с него волокна отстающей коры, удивленно уставился на очередное представление: снова оживший Орбит тощей змеей стек с повозки и пополз по земле, оставляя в ковре палой желтой хвои длинный змеящийся след. При этом он бормотал что-то про необходимость возвращения к природным истокам и собственный центр силы…
Скорбно покачав головой, я глянул на изрядно отдалившуюся серую туманную стену – место нашего прибытия – и вздохнул:
– Не так я себе это представлял… совсем не так…
– Год за шутку? Пять за стих? – заложив руки за спину, Док заходил по повозке. – Это что за шутки такие дорогие? М? Разве смех не продлевает жизнь? Рос! Вот ты ответь мне! Разве смех не продлевает