ощущать холод. Он стоял так близко и смотрел на меня. В его глазах сложно было что-либо прочесть, они были строгими и сухими. Макс быстро оценил мое состояние, перевесил меч, снял с себя верхнюю одежду и набросил мне на плечи, застегнув на все пуговицы. Плащ оказался не просто теплым, а буквально горячим, так что мое окоченевшее тело начало пощипывать от смены температур. Рукава были длинными, так что пальцы остались внутри и тут же начали отогреваться.
– С-с-спасибо, Макс… – прошептала я.
В глубине его глаз что-то дрогнуло, словно он не ожидал так скоро услышать свое имя. Наши взгляды снова встретились. Казалось, он стал более хмурым, чем раньше.
– Ты знаешь этот лес? – спросил он.
– Нет.
«А мы поменялись ролями», – заметила я про себя.
– Откуда ты?
– Из Сочи, – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать, и в смятении уставилась на него. Макс просто смотрел.
– Это за горами?
– Не знаю, – пытаясь сдержать подступившие слезы, проговорила я.
– Там тоже есть горы. М-м-мы, кажется, заблудились.
Макс не отводил от меня взгляда. Мне не очень нравилось такое откровенное любопытство, я и без того еле держалась, чтобы не зареветь, но глаз не отвела и смотрела прямо на него.
– Выходит, ты не знаешь этого леса? – как-то нехорошо произнёс он слова «этого леса».
Я отрицательно покачала головой. Не хотелось рассказывать, каким образом мы здесь очутились.
Он слегка выгнул бровь, обдумывая что-то.
– Все, что тебе нужно знать, – что скоро сядет солнце. Если к этому времени мы не доберемся до убежища, вы умрете. Это три валуна на западе, где-то в километре-двух от нас. Не стоит ходить по снегу ночью, – добавил он, посмотрев на Лину; та все еще громко дышала от долгой дороги.
– Я быстро бегаю, – ответила она мужественно.
– Очень хорошо. Где запад, знаешь?
– Вон там, – показала Лина на исчезающее за деревьями солнце.
– Если придется бежать, беги туда.
Лина кивнула с округлившимися глазами.
Потом он повернулся ко мне:
– Идти можешь?
– Да.
Он потянулся за голову и, сняв повязку, принялся распутывать узел. Я ахнула и тут же пожалела об этом, но поздно. Макс заметил плохо скрываемый мною ужас, но ровным счетом никак не отреагировал на это. Левая половина его лица была изуродована шрамом. Видимо, его зашивал самый безрукий хирург, а может, вообще никто не зашивал. Шрам пересекал щеку и не был узким и аккуратным. Он был широким, с рваными бугристыми краями. Через какое-то время до меня дошло, что я все еще в упор рассматриваю его лицо. Я посмотрела в его не тронутые уродством глаза, спокойные, холодные и безразличные к происходящему.
– Прости
Он коротко кивнул. Поднимался ветер. Макс обошел вокруг меня и собрал мои растрёпанные волосы в хвост, обвязав своим платком, после чего снова зашагал дальше. Мы побежали следом.
Солнце было совсем не там, где пожарище. Огонь остался на востоке, а мы шли на запад. Оно должно было стоять