он мне рассказывал про службу в армии в основном. Думаю, он говорил об армии, потому что представления не имел, о чём вообще со мной разговаривать. Второй раз он привез меня домой после каникул и остался со мной посмотреть футбол. И один раз он поехал со мной на стадион на соревнования, где я бежала стометровку. Я до сих пор слышу его голос, когда он кричал «Доня, давай!» Это сейчас я могу понять, что на пляж он был вынужден со мной пойти, потому что сестра отравилась и ее мама осталась с ней в номере. Второй раз он остался смотреть футбол, потому что играла его любимая команда, и он бы просто не успел доехать обратно к себе домой до начала матча. Наверное, только на стадион он поехал действительно поддержать меня. Этот день я считаю единственным, когда я почувствовала его любовь. Я продолжила свою речь:
– Сколько слез я пролила, каждый раз прощаясь с ним и с тобой. Этих слез вы с папой не видели, их видели только мои бабушки. Я улыбалась до самого конца, и только когда вы уходили очень далеко я горько рыдала. Никогда тебе, мама, не понять, как мне было больно. Что касается тебя, ты мне всегда говорила, что это ради меня, ради моего будущего, но какое будущее ждет мою раненую душу? Я только сейчас смогла почувствовать любовь, смогла ощутить, что меня любят. Мне этой любви не хватало. Ты так несправедлива. Значит, я должна была сидеть и ждать тебя, как собачонка с грустными глазами? Теперь ты устала, ты хочешь наслаждаться жизнью здесь, дома, а твоя верная собачонка не хочет. Ты все не можешь понять, как я посмела принимать решения самостоятельно. Ты не понимаешь, как ждать меня теперь. Ты не хочешь оставаться одна. Тебе вдруг понадобилась я? Интересно. А вот мне уже никто не нужен. Мне не нужна твоя любовь и папина тоже не нужна. И если бабушка перестала со мной общаться, поверив тебе на слово, значит и ее любовь не нужна мне больше. Вы так долго своим безразличием выжигали в моей душе дыру, что теперь уже не залатать. Я просила денег взаймы, но, если не хочешь давать, не надо. Ты думаешь, ты сможешь меня этим удержать? Ты ошибаешься. Я уйду. Я лучше буду жить на улице, чем останусь твоей собачонкой. Это больше не мой дом.
– Если ты уйдешь, ты мне больше не дочь.
– Значит, ты мне больше не мать.
Я задыхалась от слез, мне было ужасно больно из-за того, что она не хочет принять меня такой, какая я есть, что пытается меня сломать и переделать под себя. Это у нее уже никак не получится. За последние годы мы так мало были вместе, что просто невозможно заставить меня быть как она и мыслить как она. Я теперь совершенно другой человек. Пока не знаю куда, но я ухожу.
Тут, к моему удивлению, в комнату зашла Алла. Оказывается, она только приехала и была в соседней комнате, пыталась заснуть, когда услышала мои крики через закрытую дверь. Подруга сказала мне, что она полностью на моей стороне, и что она уйдет вместе со мной. Она была мне как родная сестра и считала предательством оставить меня одну в таком состоянии и в таком положении. Я лишь сказала, что сама не знаю, куда идти. Алла вышла на несколько минут