рубежом. Не исключено, что фюрер позовет их и дальше – на Крым, в Донбасс, до берегов Дона. Что же в таком случае произойдет с этой армией, если ее постигнут хотя бы временные неудачи?! Когда, не доведи Господь, придется отступать? А ведь всякое может случиться, все и всякое! Он, старый солдат, прошедший через окопы Первой мировой и победный сумбур Венгерской кампании в 1919-м, прекрасно знает это. Отступала же когда-то армия самого Наполеона. Кстати, из-под стен Москвы… разгромно отступала! И ничего! Кто после этого способен был усомниться в полководческом таланте великого корсиканца?»
Вспомнив о поражении Наполеона, кондукэтор с какой-то непонятной мстительностью сказал себе: «Однако учти, что Бонапарта его воины и весь парижский бомонд продолжали обожествлять и после катастрофического поражения под Москвой. А недруги в Бухаресте ликуют даже по поводу твоих мелких неудач под Одессой. Если же случится общее поражение… О, если оно вдруг случится!.. – вновь сокрушенно покачал головой маршал. – На тех же штыках, на которых румынские генералы должны были принести в столицу королевства победу, они принесут и швырнут к подножию трона твой труп, всему миру показав истинную разницу между Антонеску и Бонапартом. Причем можешь не сомневаться: именно так они и поступят».
По роскошному персидскому ковру, которым был устлан пол вагона, маршал вернулся к своему коньячному столику и опустился в широкое кожаное кресло. Сделав небольшой глоток, он закрыл глаза и слегка запрокинул голову. Напиток все еще хранил привкус винограда, а букет его состоял из аромата горных трав. Это был даже не коньяк, а некий коньячный напиток, почти на четверть состоявший из настойки трав, собранных в окрестностях его родного города Питешта, на отрогах и в горных долинах Южных Карпат.
Такой напиток, по старинным рецептам, которые якобы дошли до наших дней со времен дакских знахарей, изготавливали только на одном-единственном заводе мира – в пригороде Питешта. Назывался он, ясное дело, со всей мыслимой претенциозностью – «Бальзамом Дракулы», хотя и в самом деле улавливалось в этом напитке, в этой «дракуле», как его именовали местные любители, нечто такое, что будоражило воображение, пробуждая ярость и кровожадность. Отсюда, наверное, и легенды об особой воинственности питештских карпатцев, которые, впрочем, ничем, кроме самих этих легенд да фольклорных песенок о местных грабителях-гайдуках, не подкреплялись. Как бы там ни было, а вот уже в течение многих лет специальный курьер время от времени доставлял генералу по два-три ящика «Дракулы» каждого нового разлива.
– Господин маршал, – возник в двери просторного, на две трети вагона, купе адъютант главнокомандующего. – Вашей аудиенции просит бригадефюрер СС фон Гравс.
Антонеску, конечно, знал, что в соседнем, генеральском, вагоне находится начальник «СД-Валахии», чьи отделения пытались распространять теперь влияние Главного управления имперской безопасности рейха не только на территорию Бессарабии, но и Транснистрии. Но не ожидал, что тот станет напрашиваться