сторону или даже создать свою версию событий – это действительно проблема. Чем дольше я преподаю, тем больше замечаю, что молодежь сейчас совсем разучилась выражать свои мысли. Отрывочный, усеченный характер информации порождает отрывочное, усеченное мышление, и такую же речь. На занятиях я иногда устраиваю даже литературные диспуты, чтобы студенты умели защитить свое мнение. Старайтесь всегда слушать своих студентов, чтобы они в ответ слышали Вас, – мягко наставляла Лидия.
У Регины пара проходила еще интереснее. Видимо, сказывалась специфика предмета. Аудирование, чтение текста по ролям, перевод. Студенты много смеялись, дурачились, но в пределах допустимого. Присутствовать было очень интересно.
– Это еще что, мы ведь ведем общеобразовательные предметы, на младших курсах. Посети лучше "профильников", которые ведут у выпускников, ты просто будешь в восторге.
– Думаю, на сегодня достаточно, – Тарин убрала блокнот с пометками в сумку, почти не заметную в складках ее длинного платья. – Знаешь, сегодня я поняла, что это очень трудно – преподавать. Раньше я как-то не задумывалась об этом. Владеть вниманием большой аудитории, поддерживать интерес к предмету, завоевывать уважение к себе на каждой паре изо дня в день, попутно заполняя целую гору бумаг…
– Но ведь это того стоит, верно? – улыбнулась Регина. – Именно поэтому мы здесь.
Девушка в ответ лишь молча посмотрела в окно, где уже начинали багроветь облака.
На полпути к преподавательской комнате ее остановил ректор:
– Здравствуйте, Тарин! Как Ваши успехи? Вас все устраивает?
– Здравствуйте. Спасибо, профессор, все в порядке.
– Если Вы захотите поговорить, я всегда найду для Вас время, – сказал он многозначительно.
– Спасибо, но в этом нет необходимости. Мне выделили очень грамотного куратора.
– Да, я слышал. Но я говорю не только о работе.
– Еще раз спасибо, профессор, но думаю, что кроме работы у нас нет других тем для беседы, – сухо отозвалась девушка. – Извините, мне надо идти.
Наблюдавшая за их диалогом Алиса подошла к ректору.
– Так вот кого она мне напоминает, – произнесла она еле слышно, глядя на удаляющуюся фигуру. – А ты хитрец: решил, оказывается, поместить ее поближе к себе. Только зачем из этого делать тайну, не пойму.
– Это не мое решение, – вздохнул мужчина, опершись о подоконник. – А хитрю я лишь в том, что хочу ей помочь. Я всю свою жизнь использовал одно лекарство от всех напастей: работу. Другого рецепта я не знаю.
– Если хочешь, я тоже могу ей в этом помочь, – его собеседница слегка прищурила глаза. – Тем более, завтра у нее первая лекция.
– Да, знаю. Я с огромным интересом пришел бы, если бы не знал, что она будет против. Не обижай ее, Алиса. Она очень хрупкая, хоть и кажется сильной.
– Мне кажется, ты плохо знаешь свою дочь, – покачала головой Алиса. – Все как раз наоборот.
Сумерки