кроме запаха плесени и созидания разлагавшейся рухляди, ловить здесь больше нечего, – произнёс Кевин.
– Надо найти архив, может, что интересное найдём, – ответила я.
– Или кого-нибудь. Как тебе, например, свидание с зоргом? Они, как раз любят такие места.
– Думаю, он должен быть где-то здесь, либо мы его прошли на первом этаже, – очнулся Питер.
– Ребят, никто не хочет принять ванну? – весело проговорила Ибби, осматривая ряды из старых ванн с тканевыми крепителями по краям.
– Их применяли для гидротерапии, – рассматривая одну из ванн, проговорил Кевин.
– Чего? – недоумённо спросил Майкл.
– Гидротерапия. Пациента сажали в холодную, либо в очень горячую воду. Смотря, какой активностью обладал пациент.
– А-а. Тогда я бы не отказался сейчас побыть этим пациентом пару часов, – пробормотал Майкл. – Каким нужно быть, Доктор, чтобы попасть в горячую?
– Буйным, так что в те года ты бы из неё не вылезал.
На стенах почти не осталось штукатурки. Гнилыми кусками она лежала у подножий стен. Из-за закрытых окон здание было в непроглядном мраке. Чтобы не налететь на какой-нибудь предмет, приходилось освещать каждый шаг. Многочисленные коридоры и ответвления, где встречались больничные коляски и останки какой-то мебели. Бесконечные лестничные пролёты уходили глубоко под землю. Большинство комнат пустовало, а в некоторых остались кровати с проевшими матрас клопами и плесенью. Пройдя до конца очередного коридора, мы нашли небольшое помещение похожее на кабинет. Пол был завален мусором и какими-то старыми папками.
– Надеюсь, бумага в коробках не до конца сгнила, – сказала я, стряхивая с одной из них многовековую пыль. – Тысячу девятьсот десятый год.
– Ого, это же триста лет назад, – с безумным блеском в глазах, произнёс Кевин.
– Здесь имена и истории болезней, – проговорила я, перебирая почерневшие и отсыревшие карточки, на которых сложно было разобрать, что написано. – Сара Уитнор, диагноз – острая мания. Том Фуллер, диагноз – депрессивное расстройство…
– Тут ещё есть, – подбирая другую стопку, стала перебирать Ибби. – Уильям Майнор, диагноз – ранее слабоумие, Сильвия Адамс – меланхолия…О, да тут и серийные убийцы содержались… Правда, имени не рассмотреть, чернила выцвели совсем.
– Ребят, а куда подевался Майкл? – прервал наше занятие Кевин.
Окинув глазами комнату, я подскочила к выходу из неё:
– Майкл?
– Да он стопудово прикалывается, ребят. Вы чего, не знаете его.
– Майкл, это несмешные шутки, от слова совсем, – послышался голос Питера за спиной.
Ответа не было. Только глухая тишина.
Вытащив пистолет и сняв его с предохранителя, я двинулась вдоль коридора, заглядывая в каждую комнату.
– Чёрт, Ева! Я же говорил, что разделяться нельзя, – беспокойно прошептал Питер, схватив меня за локоть.
– Да, прости. Ты смотри по левую сторону палаты, а я по правую.
Я не из пугливых, но эта глухая тишина с каждой новой комнатой бьёт по слуху