отер руками лицо, а потом вошел в лабиринт, петляя между валами, что еще утром были простыми линиями. В центре лежал красный гранитный валун – может быть, взятый из каменоломен Неба.
Советник сел, извлек из ножен обсидиановый нож, воткнул его перед собой примерно до середины лезвия и, глядя в черное вулканическое стекло, запел:
– Рефека-а, тха, тха, метсох хирхури-и, цха, цха, перенсик харрих, дцогу-у-у…
Он пел и ощущал, как душа его наполняется простором, будто он взлетает ввысь, подобно птице. Стенки лабиринта, алтарь, земля – все словно разбегается в стороны, но мир при этом становится меньше, и одним взглядом он может окинуть сразу многие и многие земли… Очень скоро ему стало ясно, что напев его слышат все – все сорок советников Нефелима, все сорок Мудрых, что разошлись в стороны на много дней пути, дабы создать алтари Амон-Ра и напитать здешние земли божественной силой. Напитать так, чтобы сама земля стала для спящего Великого ласковой колыбелью, чтобы она поддерживала его тело и души и хранила их на протяжении столь долгого сна.
Черный Пес оборвал песню, торопливо выдернул из земли ритуальный нож, вернул его себе на пояс.
Теперь все Мудрые знают, что усыпальница закончена. Что завтра с первыми лучами зари алтари следует освятить. Это очень важно: освятить все алтари одновременно – тогда земля будет пропитываться со всех сторон равномерно и ее не станет разрывать магическими силами.
Он понимал, что алтарь из земли и камней не вечен. Что через несколько лет здесь вырастут кусты, деревья. Что расползающиеся корни, лесные обитатели, ветра и дожди постепенно сровняют его. Но прежде пройдет много веков. Лабиринт еще очень, очень долго сохранит свой рисунок – пусть даже высота валов будет в полпальца, в четверть – он все равно будет работать. А когда окончательно сровняется – сама земля сохранит память о том, как впитывать силу Амон-Ра.
К тому же Мудрые оставят после себя сорок алтарей – хоть один из них должен простоять все шестьдесят веков![15]
Рассвет подступил на удивление быстро. Строго следуя рисунку лабиринта, до Черного Пса добрались женщины, остановились за спиной.
– Небо светлеет, Мудрый Хентиаменти, – советник узнал голос Нехбед, – кто будет освящать алтарь?
– Я, – коротко сообщил Черный Пес. – Я хочу, чтобы это сделала ты, Уаджет.
Советник выпрямился, обнажил ритуальный нож, протянул его чернокожей помощнице. Затем полностью разделся и отдал одежду Нехбед. Встал на колени, хорошо зная, что вокруг, во всех сторонах света, в это самое время точно так же встают на колени еще сорок Мудрых – сорок хранителей знаний, что передал Нефелим смертным.
– Ты дашь знать, когда будешь готов, господин. – Уаджет поднесла нож к горлу Хентиаменти.
Сейчас, когда первые лучи упадут на землю, сорок Мудрых так же покинут мир, унося с собой знания, подаренные Сошедшим с Небес. В этом нет ничего страшного – ведь, проснувшись, Нефелим вернет эти знания