был испуганный.
Случалось, что гвардеец не мог заступить в караул по болезни или по семейным обстоятельствам. Главное – вовремя доложить об этом. Шаол всегда находил замену. Но чтобы сразу двое не явились в караул и им не нашли замены…
– Объяснения! – рявкнул Шаол. – И поживей.
Один из караульных закашлял. Еще совсем зеленый. Три месяца как прошел обучение. Да и второй прослужил немногим больше. Потому Шаол и поставил их в ночной караул у дверей пустого Большого зала. Но за ними должны были приглядывать двое других, уже давно служивших в гвардии.
Караульный перестал кашлять. Он был весь красный.
– Значит, они сказали… господин капитан, они сказали, что их отлучки никто не заметит. И вообще, Большой зал сейчас пустой и там некого охранять. А еще…
Караульный замолчал, испуганно озираясь по сторонам.
– Язык отсох? – прикрикнул на него Шаол. – Дальше!
Он был готов собственными руками казнить дезертиров.
– Господин капитан, они пошли на генеральскую вечеринку, – заговорил второй. – Тут мимо нас шел генерал Ашерир. В город направлялся. Вот и позвал тех двоих с собой. Они поначалу боялись идти. Спрашивали, что́ потом скажут командиру… вам, значит. А генерал их успокоил. Сказал, вы возражать не будете. И тогда они пошли с ним.
Шаол стиснул зубы. Что ж, такое вполне в духе Эдиона.
– Почему никто из вас немедленно не доложил о самовольной отлучке? Если не мне, то моему помощнику?
– Вы и нас поймите, господин капитан, – сказал второй. – Мы не хотели, чтобы нас посчитали за доносчиков. Большой-то зал сейчас действительно пустой…
– А устав, значит, не про вас писан, – оборвал его Шаол. – Теперь будете целый месяц нести двойной караул в садах. («Погуляете у меня по морозцу».) Никаких увольнительных. А если еще раз не успеете вовремя доложить о чьей-либо самовольной отлучке, выпру с треском из гвардии. Понятно?
Выслушав подтверждающие бормотания, Шаол двинулся не к себе, а к парадным воротам замка. Черта с два он сегодня выспится. Нужно идти в город, искать двоих дезертиров… и заодно поговорить с генералом.
Под свою вечеринку Эдион снял целую таверну. У дверей стояли крепкого вида парни. Приличным посетителям объясняли, что у них сегодня «гуляют», а разный сброд просто отгоняли. Но, увидев Шаола и эфес его меча в форме орлиной головы, молча отошли от двери. Таверна была полным-полна знатной публики. Разодетые хихикающие женщины – не то куртизанки, не то придворные дамы. Голосистые мужчины, разгоряченные выпивкой. За столами играли в карты и кости. Возле пылающего очага расположилась пятерка певцов: аккомпанируя себе, распевали скабрезные куплеты. Эдион не поскупился на эль и вино – того и другого хватило бы на целый легион. Интересно, кто платил за все это? Сам Эдион, своими кровавыми деньгами? Или его величество проявил щедрость и велел покрыть расходы из казны?
Шаол почти сразу увидел своих дезертиров, а вместе с ними – еще полдюжины гвардейцев, свободных от службы.