стены и млея под горячим июльским солнцем, мы часто останавливались полюбоваться открывавшимися нам видами, в особенности широкой долиной с разбросанными по ней городками и деревушками, которую окаймляла синяя гряда холмов, словно на пейзаже Клода Лоррена. Затем мы снова устремляли восхищенные взгляды на город, на несчетное множество причудливых старых фронтонов, на бескрайнее нагромождение черепичных крыш, в которых тут и там темнели расположенные на разных уровнях слуховые окошки. Чуть справа от нас возвышались крепостные башни, а ближе всего – мрачная Пыточная башня, которая, пожалуй, до сих пор остается самой любопытной достопримечательностью города. Из века в век переходило предание о нюрнбергской Железной Деве – образчике самой чудовищной жестокости, на какую способен человек; нам давно не терпелось ее увидеть, и вот наконец перед нами предстало ее обиталище.
Во время одной из остановок мы перегнулись через ограждение рва и посмотрели вниз. Под нами, футах в пятидесяти или шестидесяти, раскинулся сад, и солнце изливало на него палящий, неподвижный зной, напоминавший жар из духовки. По другую сторону вздымалась серая, мрачная стена, доходившая до какой-то беспредельной высоты, а слева и справа врезавшаяся в углы бастиона и контрэскарпа. Стену венчали деревья и кустарники, а над ними поднимались величественные дома, чью громоздкую красоту лишь облагородила рука Времени. На солнце нас разморило; времени у нас было предостаточно, мы оперлись на ограждение и никуда не торопились. Прямо под нами разыгрывалась умилительная сцена: большая черная кошка, вытянувшись, нежилась на солнышке, а подле нее резвился маленький черный котенок. Мать то помахивала хвостом, чтобы котенок с ним игрался, то поднимала лапы и отталкивала малютку от себя, чтобы его раззадорить. Они находились у самого подножия стены, и Элайас П. Хатчесон, решив разнообразить их игру, нагнулся и подобрал с дорожки среднего размера камень.
– Глядите! – сказал он. – Я уроню его рядом с котенком, и пусть оба гадают, откуда он свалился.
– Поосторожнее, – предостерегла его моя жена. – Еще попадете в детеныша!
– Только не я, мэм, – заверил ее Элайас П. – Ведь я нежен, как вишневое дерево из штата Мэн. Уверяю вас, пришибить этого бедолагу для меня все равно что снять скальп с младенца. Можете поставить в заклад ваши цветные чулки! Смотрите, я нарочно кину камень подальше, чтобы не задеть котенка!
С этими словами он перегнулся через ограждение, вытянул руку и выпустил камень. Возможно, существует некая сила притяжения, влекущая меньшие предметы к бо́льшим; или, что вероятнее, стена оказалась не отвесной, а скошенной у основания, а мы сверху не заметили наклона; но камень с отвратительным глухим стуком, донесшимся до нас сквозь горячий воздух, угодил прямо в голову котенку, и его маленькие мозги разлетелись во все стороны. Черная кошка быстро вскинула взгляд, и мы увидели, как ее глаза, похожие на зеленые огоньки, на мгновение