от забот. Движение становится всё медленнее, пока не останавливается окончательно. Чудненько, только пробки мне не хватало. Я же говорила, что понедельник мой самый худший день. Откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. После вчерашней посиделки с сестрой мне жутко хочется спать. Но поспать мне так и не дают, телефонный звонок разрывает относительную тишину, пробуждая мой сонный разум. Достаю этот злосчастный аппарат из сумки и вижу на дисплее знакомое улыбающееся лицо.
– С каких пор моя подруга просыпается так рано? – говорю я в трубку, улыбаясь.
– Париж меняет людей, дорогая, – весёлым голосом отвечает Кензи.
В былые времена эту девушку невозможно было разбудить раньше обеда. Она часто приходила в школу перед самым звонком, только чудом не опаздывала. Маккензи Джонс всегда любила поспать, но, видимо, в этой жизни всё подлежит изменениям.
– Я рада, что этот город пошёл тебе на пользу. Так по какому поводу ты мне звонишь с утра пораньше?
– О, просто хотела проверить свою лучшую подругу. Спросить, как у неё дела…
– Мне не нужна нянька, если ты за этим звонишь, – перебиваю я её, – всё хорошо, я не маленькая. Я не схожу с ума и не утопаю в слезах.
– Я не набивалась в няньки, но мы с тобой знаем, чем всё кончилось в прошлый раз. Ты думаешь, что сможешь справиться со всем этим дерьмом, но это не так. Я знаю, ведь мне пришлось собирать тебя по кусочкам. Ты не должна отказываться от помощи. Я просто хочу знать, мне нужна правда. А своё «хорошо» можешь засунуть куда подальше.
Голос подруги настойчивый и твёрдый. Она не кричит, но каждое её слово, точно стрелы, достигают цели. Я прекрасно помню, что только она не дала мне расклеиться семь лет назад. Именно Кензи помогла справиться с тем хаосом, что я сама сотворила. Я могу понять, что она волнуется, но мне хочется верить, что у меня и правда всё хорошо. Я повторяю это не для неё, эти слова звучат для меня. «Всё хорошо» – это моя мантра, которую я повторяю без остановки. Но даже это не помогает: всё внутри так и кричит, что я лгунья. И сейчас мне не хочется врать подруге, слишком много лжи уже вылетело из моего рта.
– Мне страшно, Кенз, – шепчу я, отключаясь от внешних шумов. – Я боюсь, что, как только увижу Кэма, брошусь в его объятия. Боюсь увидеть злость в его глазах, а ещё хуже – пустоту. Я причинила ему боль и не знаю, что должна делать. Мне невыносимо сознавать, что я причиню боль и Итану. Ведь все эти два года он был для меня лекарством. Я чувствую себя гадкой от того, что использую его чувства. Мне с ним спокойно и хорошо, не так как было с Кэмом, но я же надеялась больше никогда не встретить его. Я так запуталась.
Я замолкаю и тяжело дышу. Всё, что меня мучило, я вывалила перед подругой, и вид у этого «нечто» ужасен. Я ужасна.
– Ты ни в чём не виновата, Джилл, – доносится спокойный голос Кензи. – Тебе просто нужно сделать выбор. Что для тебя лучше? Ты можешь и дальше позволять Итану любить себя, а можешь попытаться начать сначала с Кэмом. Это будет сложно, но такова наша