лгал мне, а я радостно глотала эти слова, упиваясь иллюзией счастья.
Примирительно улыбнувшись, подруга подняла свой бокал:
– Давай выпьем за твою скорую свободу! Я для этого сделаю всё возможное и невозможное. А потом ты… начнёшь всё заново. Встретишь настоящего мужчину, влюбишься и…
– Нет, – перебила я её. – Я больше не верю в любовь, Энжи. Нет её. Есть лишь ложь. – Я крикнула в ярости: – Кругом одна ложь!
– Так, – подруга отобрала мой стакан. – Давай пока закончим с деловой частью и перейдём к развлекательной. Что ты хочешь спеть?
– Мой муж козёл, – вернула я бокал и посмотрела хмуро: – Есть такая песня?
– Сейчас проверим, – нажала на пульт подруга.
Через час, уже порядком охрипшая и с трудом держащаяся на ногах, я села на диванчик небольшой звукоизолированной комнаты. Энжи почему-то задерживалась, долго не возвращалась из туалета, и я забеспокоилась, как бы подруге не стало плохо. Подхватила вещи, чтобы проверить, что с ней, как из сумочки выпал сотовый. Мельком отметила количество пропущенных звонков и вздрогнула: что-то с девочками?
Положила сумку и, усевшись, открыла список звонков. Все они были от Жени. Няня не звонила, но на сердце всё равно было неспокойно. Я на минуту задумалась, стоит ли мне перезванивать. С одной стороны, у меня от страха даже ладони вспотели, я никогда до этого не позволяла себе уйти из дома, всегда встречала мужа… Как дура ждала его, а он трахался с этой…
Всхлипнув, я в порыве злости отбросила телефон. Не буду перезванивать! Я была уверена в Кристине, она не уйдёт, пока не передаст мне девочек, это записано в контракте. Даже Женя не сможет прогнать няню, не станет выставлять наши проблемы напоказ… Пока не станет.
Телефон в углу снова осветился, запрыгал на полу, а я с ненавистью смотрела на него. Как же близко стоит любовь и ненависть. И как же больно переходить эту грань. Словно выжигают сердце из груди, вырывают лёгкие, медленно прожигают душу. Остаётся лишь боль. Как же я была счастлива, когда ни о чём не знала! Упасть с такой высоты сравнимо падением в бездонную пропасть. Когда думаешь, что вот оно дно, но проваливаешься дальше. Когда считаешь, что больнее некуда, но страдаешь ещё сильнее.
– Лара?
Услышав мужской голос, я обернулась и при виде Фила, который стоял в дверях, торопливо вытерла щёки. Улыбнулась натянуто и спросила:
– Что ты здесь делаешь?
Боюсь, вопрос мой прозвучал вызывающе и грубо, но я сейчас не способна ни на что другое. Когда человеку отчаянно нестерпимо больно, он может лишь сжаться в комок и ждать, когда пройдёт приступ. И лучше его в этот момент не трогать, иначе он способен причинить боль другим. Но Фил, казалось, не обиделся. Фил взмахнул бумажкой и улыбнулся:
– Я сотрудников нашего центра жду. Мы решили повеселиться… – Снова заглянул в свой телефон и нахмурился: – Не понимаю, у меня написано, что они ждут меня, но тут только ты… Не подумай плохого, я рад, но…
– Дай посмотреть, – снова вытерев щёки, я протянула руку. –