Девочка из снов. Юлия Резник

что станет полегче, но меня лишь сильней ведет.

      – Пойдем. Поговорим по-мужски.

      По-мужски? Он издевается? С губ срывается странный вибрирующий рык.

      – Какой я теперь мужчина?

      Федор Измайлович тяжело вздыхает.

      – Катерин, ты это… Оставь нас, ага?

      Просьбу начальства Катерина исполняет с радостью. Видать, здорово я ее допек. Она бочком протискивается в узкие двери, когда мои ноги подкашиваются. Федор Измайлович тихо матерится и, уже особо со мной не церемонясь, оттаскивает в палату.

      – Ну, и что ты себе надумал? – интересуется он, когда я вытягиваюсь на койке. Взгляд сам собой останавливается на соседней. Пустой. Заправленной синим в цветах покрывалом.

      – А что – есть варианты? Может, вы еще скажете, что я теперь не импотент?

      – Мужики! Нас только одно волнует, правда? – почему-то этот козел смеется, будто я и впрямь сказал что-то смешное. – Да ты не бойся, малой. С твоим оборудованием все в порядке. Ну, лишился ты одного яичка, так ведь второе осталось. Пришлось, конечно, над ним поколдовать. Здорово тебя отмутузили. Били-то чем? – спрашивает, вмиг посерьезнев.

      – Ногами, – сиплю я, не видя особого смысла скрывать правду от доктора.

      – А воспитатели куда смотрели?

      Что на это сказать? Не знаю. Веду плечом, а у самого-то об одном только мысли:

      – Вы мне правду говорите? Или утешаете?

      – Да что ж я тебе – мамка, сопли вытирать? Говорю, будешь огурцом. Дай только швам затянуться. Твой случай тяжелый, но бывало у меня и похуже.

      – Это где ж? – шмыгаю носом.

      – На войне. Там, если на мине подорваться… В общем, и без причиндалов вовсе можно было остаться. Один раз по лоскутам собирал. И ничего, видел потом этого балбеса. Женился даже.