бы, безнадёжной ситуации один из водителей, видимо, чистоплотный от рождения, продолжал неустанно бороться и придумывал новые оригинальные методы борьбы за чистоту в общественном транспорте; на всех видных местах салона своего автобуса он понаписал мелом: «Скотина, в автобусе не кури!», «Мерзавец, окурки на пол не бросай!». Но и это тоже не помогало. Пассажиры продолжали курить и грызть семечки в салоне двадцатого маршрута.
Девушка, только что вышедшая из жёлтого грязного автобуса, услышав какое-то странное обращение: «Девушка, ай, девушка», чуточку замедлила шаг и, слегка повернув голову, краем глаза тайком посмотрела назад. За ней шёл парень, примерно её ровесник. Она его не знала. Видимо, ему что-то надо.
– Чего вам надо? – спросила девушка.
Даже если хорошо знаешь язык, ответить на этот вопрос трудно. Парень растерялся. Несколько слов, которые он знал, куда-то испарились, в его мозгах была абсолютная пустота. А между тем девушка уже стояла перед ним и смотрела на него; она ждала ответа, одновременно хотела, пусть даже приблизительно и внешне, определить, кто он. На нём был дешёвый, но новый костюм производства швейной фабрики имени Володарского, который ни один городской мужчина, а молодой парень тем более, не согласился бы надеть и опозориться на всю жизнь. А этот простофиля вопреки всем правилам городской жизни, с какой-то тупой гордостью носил это барахло, притом совершенно не замечая, с каким язвительным презрением относились к нему люди именно из-за этого костюма. Девушка всё это видела. Но она не знала и не могла знать, что этот костюм – впервые за всю жизнь – купили ему родители в подарок как нечто очень дорогое и необыкновенное в связи с тем, что он успешно сдал вступительные экзамены и поступил в институт. Общая тетрадь, которую он держал по-крестьянски в большой жилистой руке, говорила о том, что он учится – студент.
– Что вы хотели сказать? – спросила девушка.
Уловив еле заметное смягчение в голосе девушки, парень осмелел и сказал:
– Давай… – он хотел сказать: давай познакомимся. Но второе слово забыл, и его высказывание осталось незавершённым; получился обрывок предложения, который мог трактоваться по-разному.
– Что дать тебе? Я что, тебе деньги должна, что ли? Как это – «давай»? Гм. – Девушка недовольно качала головой. – Не стыдно тебе? Ты хоть знаешь, что говоришь? Среди белого дня пристаёшь к незнакомой девушке и говоришь: «Давай!». Наглец какой! Отстань от меня! – Так сказав, девушка отвернулась и ушла.
Парень же, потрясённый, стоял на месте как вкопанный, и всё это было очень досадно, даже плачевно.
Но в любом случае русский язык надо было знать; во-первых, потому что молодые люди хотели дружить с городскими девушками. Незнание русского языка сужало круг их знакомств, снижало вероятность достижения цели: парни могли бы общаться только с азербайджанками. С другой стороны, русский язык был государственным языком великой державы, а эти честолюбивые ребята были гражданами