этот сравним с фигуральным пером под ребро, так как любой ответ обернётся для меня именно этим. С хитрой ухмылкой на лице отвечаю:
– Интересный вопрос…
– Говори честно здесь и сейчас! – настаивает Даша.
Я не хочу отвечать, я не могу отвечать, я не желаю отвечать, я не способен отвечать. И то был уже не первый, но, как окажется, далеко не последний раз, когда мои отношения с человеком порушатся в одночасье из-за моего нежелания обидеть или быть честным, откровенным.
Отвечаю ей:
– Да, Даша, я тебя люблю. Но есть сложность. Я не могу тебе подарить то, что хочу, не могу сделать тебя счастливой. Пока. Давай повременим с этим. Дай мне закончить универ, начать работать, встать на ноги. И вот, когда я буду готов, лет через пять мы снова вернёмся к этому разговору.
О, Боже мой, за что ты меня проклял, одарив кривым языком! Нет, чтобы честно сказать сразу, мол, мне не нравится гарем твоих бывших, а особенно наличие в нём бандитов натуральных, потому отношения исключены! Нет, чтобы возмутиться тем, что я от третьего человека узнаю, что неожиданным образом уже люблю тебя по твоим же словам! Я решил пойти дорогой слабоумия и отваги в обнимку с подозрением на шизофрению и дал ей вот такой абсолютно лютый, кринжовый (говоря современным англицистическим новоязом) ответ.
Потом ещё тысячу раз пожалею о сказанных тогда словах, но в тот день я уходил довольным. Сделал то, что должен был: оставил её во френдзоне. Все очевидные признаки говорили, что иначе нельзя. Потому иного выхода, как мне кажется, тогда не было…
Сказать, что она была расстроена подобной формулировкой, не сказать ничего. Боюсь даже представить, что за каша творилась тогда в её голове с этими пятью годами когда-нибудь потом! Перед тем, как пошёл домой, словил её огорчённый взгляд, потускневшее в один миг лицо, ещё минуту назад сиявшее от надежды так, что солнце было не нужно для обогрева. Она-то рассчитывала на ответ «да», а не на бессвязный бред. В своих фантазиях, наверно, уже должна была в этот момент прыгать на моём члене, ломая еле дышавшие в матраце пружины у своей старой кровати. А вместо этого у неё ноги подкашиваются от душевной боли, чуть ли не слёзы наворачиваются на глаза, ибо обидно, когда отказывают такой красивой и клёвой, как она про себя думала (и несомненно такой была). Даша сумела только выдавить из себя:
– Пиши, не забывай.
И я ушёл. И глупо, что не навсегда.
Перед тем, как продолжим, я не должен забыть рассказать, что мы часто с ней обсуждали,как Даше устроить свою жизнь. Рассуждения были и о жизни, и о её чокнутых родителях, и о том, как справиться с нависшей депрессией. Тогда я (правда уже без умысла) нанёс ей ещё один моральный удар, сказав, что Даже лучше побыть одной, пожить для себя, закрепив, таким образом, что нам с ней вместе не быть. И это, увы, ещё аукнется мне потом. Но то потом. А что сейчас?
А сейчас подумайте, что делает девушка, когда ей говорят нет? Вариантов много, но я уверен, чаще всего попадётся такой: захочет затащить в постель и там поставить перед фактом: если честь у тебя есть, то после секса станешь