в магазине. Ещё в пятнадцать лет он высказал желание одеться подобным образом, на что мама (земля ей пухом) воскликнула: "Ты что, Дункан Макклауд?". Были времена. Но раз теперь всем насрать как кто одевается, почему бы не реализовать свои юношеские мечты?
Владимир провёл рукой у стены рядом с косяком входной двери, на замаскированной дверце потайного ящика согласным зелёным цветом засветился логотип частной охранной системы и дверца отошла в сторону. Он достал из выемки свой бумажник. Пластиковыми картами уже почти никто не пользовался (а наличными и подавно), но Владимир всё равно продолжал таскать при себе бумажник. Вдруг когда-нибудь пригодится. Помимо старых кредиток и парочки мятых замусоленных купюр, в бумажнике хранился ещё один важный артефакт прошлого. Их с Оксаной фотография. Любительский снимок, запечатлевший их ещё молодыми. Владимир уже даже не помнил кто их тогда снимал, но отчётливо помнил место, которого теперь нет и в помине, и год. Рязанский крепостной вал, у местного кремля, 2029 год, ещё до войны. Там теперь самый большой в Рязанской префектуре (да, обозначение субъектов правительство решило без зазрения совести содрать у япошек) торговый центр. Они на самом верху вала, садящееся солнце оранжево освещает их счастливые лица. Молодой Владимир (уже с по армейским стандартам короткой стрижкой), широко улыбаясь, обнимает хохочущую Оксану, которая прижимается головой к его груди. Выше не может – до вмешательства хирургов ещё долго и она всё ещё "метр с кепкой". Губы не налиты силиконом, волосы каштановые, стрижка "под мальчика", груди почти нет. Ещё не села на "колёса".
Владимир подавил всхлип. Зачем он это делает почти каждое утро? Зачем разглядывает старую фотокарточку? Зачем держит её в бумажнике? Почему давным-давно не выкинул её? А зачем ему эти старые кроссовки, которые до сих пор так удобно сидят на ногах? Чтоб помнить кем они все были. Людьми. Настоящими.
Он бережно ткнул фото в бумажник, бумажник – в карман плаща, и вышел за дверь. По отпечатку пальца заблокировал замки. Владимир мог бы зайти в лифт и спуститься на -3 этаж, на парковку. Там стояла его машина, "форд" с электродвигателем новой модели, хотя машиной этот "вибратор" было тяжело назвать. Да и настоящим "фордом" тоже. По мнению Владимира автомобили перестали существовать с полным запретом сжигаемого топлива.
Ездил он на машине лишь при крайней необходимости и, раз уж времени ещё полно, то почему бы не поехать на метро? Весь центр стоит в пробках, это он по новостям услышал. К лифту он не пошёл, решил спуститься по лестнице. С тридцать пятого этажа долго и муторно, конечно, но неплохая разминка для его старых костей. Да и потом – кофе по утрам неплохо бодрит, но до конца его приведёт в чувства только длительный спуск.
***
Жилой комплекс считался приличным, поэтому с избытком граффити, разной степени упоротости, было только на стенах внутреннего двора, походящего на глубокий колодец, в который мог зайти любой желающий. Сквозь зубы поздоровавшись с парочкой знакомых