до предела. Внутреннее напряжение обостряет характеристики – так поиграйте с ней! Пригрозите, побалуйте, кнут и пряник – прекрасные проверенные средства. Когда соберёте достаточно статистики – пожалуйста, отдавайте ей сестру, потакайте прихотям, делайте что хотите.
– А потом?
– Господин Щуман, эта девочка вас заколдовала что ли? Вы ведь, кажется, не впервые сталкиваетесь с подобным. Не мне вам рассказывать, как поступают с отработанным материалом!
Щуман кивнул. Поддёрнул рукав, посмотрел на часы на правом запястье и щёлкнул по квадратному стеклу экрана.
– Биографию Яны Каминовой. Четыре эпизода. Самое раннее, последнее перед арестом и что-нибудь, эмоционально окрашенное ярче прочих.
Стараясь не думать о том, как Яна недоумевает, нервничает, злится, расхаживая по допросной, он поднялся в свой кабинет, устроился на диване и положил на колени планшет.
– Покажите мне ваше прошлое, госпожа Каминова, – пробормотал он, кладя под язык капсулу энергетика и откидываясь на мягкую спинку. – Покажите…
***
После того, как черноволосая девчонка смахнула со стола директрисы очки, ночная нянечка подхватила её под мышки и потащила прочь. Девчонка визжала и вырывалась; под вопли «Чертовка! На опекунство завтра же!» нянечка выбежала из кабинета с пятилетней безымянкой на руках.
Дежурная, которой сдали девочку, промучилась с ней до рассвета и в конце концов отвела в пустующую карантинную спальню. Пнула, включая, обогреватель и, отцепив безымянку от своего подола, вышла вон.
Это было ошибкой. Девочка не желала затихать и перебудила весь дортуар за стеной отчаянным, захлёбывающимся криком. Дежурная, ворвавшись в спальню, схватила её за плечи и затрясла, приговаривая:
– Сейчас же пойдёшь на улицу, если не прекратишь! Чего ты орёшь? Ну чего ты орёшь?!
– Отдайте! Отдайте!
Дежурная со злостью дёрнула щеколду и, спотыкаясь, выгнала безымянку на балкон. Та поскользнулась на ледяной луже, в которую вмёрз сломанный веник, растянулась на кафеле и заревела ещё громче.
– Да заткнись наконец!
– Отдайте!
Дежурная хлопнула дверью и задвинула щеколду. Крик, приглушённый двойной рамой, стих, но безымянка не собиралась сдаваться. Поднявшись, она принялась колотить по рамам и стеклу.
…После укола успокоительного девочка уснула. Глядя на съёжившуюся в кровати безымянку, директриса детприёмника бросила раздражённой, измотанной дежурной:
– Поставьте её первой в списки. Мы тут все с ней свихнёмся. Пусть заберут в семью побыстрее – если здесь никого нет на очереди, в Синале се́мьи точно найдутся.
– А что делать с её материалами?
Директриса осторожно, двумя пальцами подняла с тумбочки облупленную погремушку, побывавшую не в одних крошечных пальцах.
– И как она умудрилась не забыть это после обнуления? – удивилась дежурная.
– У некоторых детей случается. Обнуления действуют плохо. Генетика, – бросила директриса. – Посмотрите, какой у неё взгляд осмысленный.