так паршиво, как не было уже очень давно.
Джейми Леннокс был рабочим человеком. Он умел радоваться мелочам: тому, что есть крыша над головой, что всегда для него найдется работа, за которую хорошо платили, что голодать не приходится.
Когда он ремонтировал напольные часы в городских виллах или устанавливал новомодные технические приспособления богатым джентльменам, то часто сталкивался с людьми, которые из-за более высокого положения в обществе смотрели на него свысока.
Но настолько жалким и ненужным, как в тот момент, он чувствовал себя крайне редко.
Констебль вздохнул и сочувственно посмотрел на Джейми.
Сначала часовщик решил, что констебль извинится за своего коллегу. Но тот снова вздохнул, потом достал из кармана брюк носовой платок и подал его Джейми.
– У вас на лбу машинное масло и чернила. И верхняя губа тоже вся синяя, – пояснил он, и Джейми вспыхнул от стыда.
– Просто чудесно, – простонал он, а констебль рассмеялся. Но по-дружески, а не высокомерно, как сержант-паук.
Джейми поспешно протер лицо платком, сильно сомневаясь, что стер все грязные следы.
– Так лучше? – смущенно спросил он. Констебль легонько похлопал его по спине.
– Пойдемте. Отвезу вас обратно в мастерскую, – сказал он, и Джейми понуро поплелся за ним на улицу.
3. Расстроенная скрипка
Понедельник, 24 ноября 1890 г.
Иногда мне хочется начать новую историю со слов, что это был самый обычный день, похожий на любой другой до этого. Просто сама эта фраза очень хорошо звучит.
Но будем честны, ни один день не похож на предыдущий и не будет похож на следующий. Впрочем, это даже к лучшему.
Вот, например, ровно в полдень двадцать четвертого ноября в большой дом на Парк-стрит доставили письмо, которого я совсем не ожидала.
Писал мой преподаватель юриспруденции.
Я готовилась к худшему. Неужели он не получил мою семестровую работу? Или она настолько ужасная, что профессор теперь письменно сообщает о том, что я не справилась с важным экзаменом?
Но в этом случае конверт вряд ли был бы таким толстым.
Я сломала печать и с удивлением извлекла из конверта пачку денежных купюр и официальное письмо, написанное на плотной бумаге. Первые строчки так меня взволновали, что я даже забыла о вилке и схватила свой недоеденный кусок пирога рукой.
Слизывая с пальцев масляный крем, я недоверчиво изучала корявый шрифт. Судя по всему, моя семестровая работа всем очень понравилась и даже была удостоена награды.
К тому же, мне прислали внушительную денежную сумму, которая теперь лежала передо мной на столе.
Я еще раз перечитала письмо, поскольку с первого раза толком ничего не поняла. И тогда мое сердце переполнили облегчение и бешеный триумф. Мне стало трудно спокойно и чинно сидеть за столом, поэтому я вскочила со стула и начала бегать по комнате туда-сюда, снова и снова перечитывая письмо и визжа при этом, как свинья в грязевой луже.
Я