что у девочки в моем лице неверные жизненные приоритеты:
– В ее понимании хорошо – это когда тепло и есть, на чем возить жопо!
Эту «жопо» родители потом мне долго припоминали, когда им не нравилось, как я себя веду.
После этого случая я стала старательно фиксировать мудреные названия авто в своем блокнотике-словарике, который всегда был при мне, так научил меня папа. Карманный словарик служил для того, чтобы я могла записывать в него новые для меня английские слова и выражения, где бы их ни услышала. В то время в Тегеране языком делового общения все еще по привычке оставался инглиш, поэтому мой походный блокнотик исправно пополнялся. Дома я смотрела значение незнакомых слов в толстом англо-русском словаре, аккуратно вносила в блокнотик их перевод, и они откладывались в моей памяти на всю жизнь – по крайней мере, папа на это надеялся, доверяя методике, которой его самого научил, как он говорил, «великий человек». Ну а названия машин я записывала, чтобы обзавестись подобной, когда вырасту. На тех, которые мне больше всего нравились, ездили в основном ханумки. Самые красивые из них водили длинные блестящие американские авто. Их желтенькие, красненькие, лазурные и даже золотые форды, доджи, кадиллаки и шевроле напоминали мне диковинных птиц!
Читая эти названия сейчас, я лишний раз убеждаюсь, что в 80-м году была абсолютно счастливым ребенком. Я искренне не видела никаких причин сомневаться в том, что, получив в 18 лет права в ДОСААФ (про него мне рассказал папа), я стану выбирать между Ford Thunderbird, Cadillac Deville, Chevrolet Camaro и Corvette.
«Доджи» нравились мне меньше. Кто ж знал, что к моменту моей взрослости загадочный ДОСААФ растает в воздухе как призрак, а «ханумкины» машины из моего детства станут коллекционными раритетами и едва ли когда-либо будут мне по карману.
Зато по моей милости наш «Пежо» так навсегда и остался «жопо». Так его называла даже мама, несмотря на то, что моя непредумышленная ошибка вызвала у нее неприличные ассоциации.
Тегеран-80 был удивительным Вавилоном своего времени: приметы шахского «прозападничества» религиозные фанатики еще не успели разрушить и доесть. Но современные здания из стекла и бетона и авангардистские многоуровневые эстакады покрылись «граффити» из начертанных небрежной крупной вязью религиозных призывов.
В супермаркетах и магазинах, украшенных гигантскими портретами Хомейни, горожане по-прежнему выбирали импортные товары и продукты. Тегеранцы привыкли, что сливочное масло, молоко и пирожные – датские, йогурты, овсянка и чай – английские, сыры голландские, ветчина испанская, косметика и духи – французские, джинсы и жвачки – американские, а техника – японская.
Они не сразу осознали, что очень скоро эти простые и привычные вещи навсегда исчезнут из их жизни.
В 80-м на центральной торговой улице Пехлеви, уже переименованной в Моссадых (см. сноску-3 внизу) еще можно было запросто купить студийные