всю дорогу на соседнем месте. Стараясь быть максимально аккуратным, я все же в последний момент роняю его на пыльную дорогу. Водитель, все это время внимательно следивший в зеркало заднего вида за борьбой моего хлипкого тела и силы притяжения, предлагает свою помощь. Не знаю, откуда произрастала природа его благожелательности – воспитание или же щедрые чаевые, которые я передал ему в ладонь перед тем как покинуть фаэтон, но я вновь отказываюсь, стараясь донести жестами в боковое зеркало автомобиля, что для помощи уже поздно, а роль моего кучера для него давно окончена – точно по остановке счетчика такси. По всей видимости, разгадав посыл моей пантомимы, водитель удаляется, оставляя меня закашливаться в клубах выхлопных газов.
Присев на злополучный чемодан, я оглядываю место своего прибытия. Пустой двор с границами, очерченными двухэтажным бетонным зданием кольцевидной формы, чей фасад накрыт поредевшей строительной сеткой. В окружность постройки вклинен семиэтажный кирпичный дом, чьи стены уже как несколько десятилетий потеряли свой первичный блеск, а о былой фешенебельности напоминает лишь заляпанная вывеска «отель Пьяный корабль» и горельефы над каждым окном. Выполненные рукой мастера, рельефы, по всей видимости, доносят до гостей двора краткую справку о происходящем за каждым из окон: на одном несколько джентльменов в смокингах сидят за столиком и играют в преферанс, на другом изображен мужчина ближневосточной внешности, ноги которого обхватывают две обнаженные женщины, третья же подносит к его рту кальянный мундштук. Но больше всего меня заинтересовало изображение, находящиеся над окном седьмого этажа – единственного на своем ярусе, являющимся фронтоном. Скульптура, что высилась над ним, была выполненной в технике контррельефа. Это, должно быть, когда-то было Луной с женским лицом, но сейчас из-за протекающей крыши на углубленном диске едва читались человеческие черты – скорее кляксы, небрежно нанесенные декоративной косметикой.
Встав на ноги, я поднял с тротуарной плитки чемодан и отправился внутрь отеля. Распахнув входные двери, я протиснулся в узкий коридор. Половицы скрипели под ногами, а путь мне освещали заляпанные лампы, находящиеся параллельно друг от друга на обеих стенах. Выйдя в небольшую комнату с административной стойкой, я положил свою ношу подле себя и позвонил в золотой колокольчик, приветливо подмигивающий отраженными огнями ламп. Из двери, находящейся за стойкой, послышался неразборчивый бубнеж, после чего она отварилась и передо мной возник крупный мужчина преклонных лет, чье лицо напоминало печеное яблоко – настолько оно было испещрено морщинами, некоторые из которых были так глубоки, что больше напоминали боевые шрамы. Впалые глаза, теряющиеся за густыми бровями цвета древесного угля, нубийский нос, обилие старческих пятен, усеявших собой каждый сантиметр обвисшей кожи – этот человек явно прожил на земле срок, превышающий типичные двузначные числа, свойственные венцам творения Господня. Отряхиваясь, он не сразу разглядел меня – судя по всему, его глазам уже давно не был привычен вид человека из нездешних мест, поэтому