На, почитай чё написано, – сказала бабушка почти шёпотом и сунула дяде Серёже бумажку, которую фельдшер оставила на столе. – Надо было одного ребёнка толковым вырастить сначала, а потом замуж бежать вновь и других рожать. Где чумаданы ваши? – Обратилась бабушка к маме. – Вещи Мишкины соберу, а то пока вы тут свою личную жизнь налаживаете, у вас дети пропадают. Заберу в деревню, пусть с дедом до школы на рыбалку ездют, и то больше пользы, чем от вашего города. Беда одна… – С этими словами она скрылась на кухне. А потом Мишка учуял знакомый запах.
«Это капли, которые всегда дедушка пьёт, когда нервничает», – тут же вспомнил он.
– Я виновата, ишь ты… – не успокаивалась мама…
***
– Михаил Борисович, очнулся? Это я виновата… Я. Надо было сразу давление померять ему. Он же в коридоре уже сидел зелёного цвета. Не мудрено, что в обморок почти свалился, – лепетала медсестра и продолжала измерять Михаилу Борисовичу давление. – Михаил Борисович, вы меня слышите? Видите? Сколько пальцев? – Не унималась молодая помощница и махала перед ним тонкими пальцами с ярким маникюром. – Ну что ж вы, Михаил Борисович? Беречь себя надо.
– Спасибо, Татьяна Николавна, вы могли бы оставить нас с пациентом вдвоём, – обратился к ней Биродзэ, и та пулей вылетела из кабинета.
– Новенькая, не привыкла ещё, – доктор присел рядом с Михаилом Борисовичем и протянул ему таблетку глюкозы. – Миш, ты чего? На, рассоси, а то давление низкое очень. Ты вообще спишь? Вид у тебя неважнецкий. Давай лёгонького вколю чего-нибудь, а?
– Не, Гриш, я за рулем. Не доеду до дома после твоего лёгонького. А мне сегодня ещё поработать надо. Мне бы лучше чего-то для работоспособности, – с серьезными видом он взглянул на доктора и тут же добавил – да шучу, шучу.
– Так что произошло? Миш, ты извини, я сразу к делу. Сегодня у меня на тебя не так много времени, всё расписано на недели вперёд. Но есть окошко на выходных, вот тогда-то давай встретимся и всё основательно обсудим, хорошо? А сейчас давай самое основное, чтоб я смог помочь.
– Гриш, чувство будто схожу с ума. Забываю, что делал, что писал, куда положил. Чудится черт-те что.
– Не чертыхайся, ну! – Доктор кивнул на угол с иконами.
– Извини, забыл, да, не хотел обидеть, Гриш, – Михаил Борисович положил руку на сердце.
– А что чудится-то? А может и не чудится вовсе? – С нарочито зловещей интонацией произнёс доктор и засмеялся. – Кхе-кхе, пардон, не вовремя. Ну, так с чего всё началось? Нервничаешь опять поди, вот и чудится? Так-то давно тебя не было. Чё, совесть мучает?
Михаил Борисович пожал плечами.
– А чё она тебя мучать-то должна? Обязательства ты все вроде выполнил: алименты выплатил, имущество разделил, так что насладись жизнью, учись расслабляться, в конце концов, а то скоро язву заработаешь, тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул через левое плечо и постучал по столу доктор, взял молоточек и подошёл к Михаилу Борисовичу.
– Следи за молотком и выполняй все мои указания, если вдруг голова закружится, сразу говори! – Подмигнув по-дружески,