только увеличила эту разобщенность народов. Опять начались войны не только между отдельными племенами, но между отдельными городами и даже отдельными рыцарскими замками. Германия, Франция, Италия стали только географическими названиями: внутри страны каждая область жила самостоятельной жизнью и враждовала с соседней. Дальний Восток был совершенно потерян из виду, и цивилизация на берегах Желтой реки продолжала идти своими самобытными путями. Мы знаем, что так продолжалось до самой эпохи Возрождения. Лишь к концу XV века обозначилось в Европе несколько замкнутых государств, объединивших в себе целые народности.
Эпоха великих открытий вновь показала европейцам, как обширен мир. Испанские, португальские и голландские корабли достигли берегов Нового Света, обогнули мыс Доброй Надежды, поплыли основывать колонии на Цейлоне и Малабаре[26], появились близь устьев Янцекианга[27]. Походы конквистадоров на время связали Европу с Америкой. Но скоро все эти связи как бы оборвались. Европейцы получали товары из этих своих ост-индских и вест-индских колоний, посылали туда своих губернаторов, но Европа, Азия и Америка продолжали развиваться самостоятельно. Америка, понемногу свергнув европейское владычество, зажила своей собственной, нам мало известной и мало понятной жизнью. Еще в течение всего XIX века отдельные очаги культуры продолжали оставаться разобщенными. Европа жила одними своими местными интересами, оглядываясь на другие части света лишь постольку, поскольку это касалось ее. Европейцы XIX века, словно древние эллины, считали себя окруженными океаном варварства и только одну свою европейскую культуру истинной культурой.
Неудивительно поэтому, что весь XIX век наполнен соперничеством и войнами между отдельными европейскими государствами. Несмотря на всю общность и сходство культуры, французы при Наполеоне воевали со всеми соседями – с итальянцами, с немцами, с испанцами, с англичанами. Вражда племен кончилась, и нелепым казалось бургундцам идти походом на парижан[28], но не было ничего странного, что французы истребляют австрийцев. В конце века мы видим войну Австрии с Пруссией и еще более страшную франко-прусскую войну, когда немцы не останавливались перед тем, чтобы осыпать снарядами осажденный Париж, разрушая вековые сокровищницы общеевропейской науки и искусств. После этой войны вооруженный мир еще тридцать лет держал всю Европу под угрозой нового кровавого столкновения европейских народов, одинаково возросших на черноземе, удобренном развалинами Римской империи.
Однако уже в XIX веке замечается и поворот в другую сторону. Народы Европы, хотя смутно, начинают чувствовать свою солидарность, общность единой для всех них культуры. Первой ласточкой новой эры можно признать еще священный союз, образованный Александром I. Формально союз этот не удержался, но как бы сам собою возник «концерт держав», присвоивший себе право вершить судьбы европейских народов. В какие бы отрицательные формы