когда тот резко остановился, вглядываясь во мрак то ли, большой картины без рамы, то ли гобелена, растянутого на стене. Эдвин поднял фонарь повыше.
Мда, картина вполне в духе старой профессуры: будто из-под земли на зрителя неслись три безголовых коня, за ними в разрывах тумана на берегу озера дымилась одинокая полуразрушенная башня, небеса, как водится, пламенели. Мастерство художника смогло вложить в несущихся коней изрядную долю нездешней мощи и в колеблющемся пламени фонаря казалось, что грудные мышцы скакунов туго переливаются под матовой кожей и демонические создания вот-вот вырвутся с полотна на свободу и неминуемо растопчут неосторожного ценителя живописи.
«Падение Моргенфорца», – куда-то в пустоту, будто бы ни к кому не обращаясь, торжественно проговорил Хенрик. – «А, знаешь, что самое любопытное? Вся картина написана одним цветом.» Эдвин присмотрелся: «Кони разной масти». – «Именно, в этом все и дело. Картина написана углем из обломка копья одного из героев этой битвы. В свое время она имела изрядный успех.» Эдвин поднес фонарь к правому углу полотна: «Это ди Франчетти, довольно неплохо для университетской залы. Поговаривали, что он продал душу за свое мастерство. Мы идем?». Хенрик молча повернулся и продолжил путь. Эдвин двинулся за ним: «Но почему три?», проводник шагал в тишине, не оборачиваясь.
Пару коридоров и залов спустя незваные гости добрались до глухой стены, Хенрик приложил ухо к камню, пару раз тихонько стукнул, походил вдоль и наконец выбрал место – «Сюда». Это как раз и было тем самым слабым местом, которое они так счастливо обнаружили. Леонардо Латеранский в свое время создал совершенный инженерный шедевр: все огромное здание университета отапливалось единой печью через хитроумную систему труб под полами и в стенах. А вот новоявленные строители, как всегда это и происходит в заведениях особого рода, создав неприступную твердыню, решили сэкономить на тепле и посадили башню вплотную к той же самой печи, прямо со стороны большой вытяжной трубы.
Эдвин ощутил кончиками пальцев грубую кладку, нащупал канавку раствора и тихонько наполовину словами, наполовину напевая, повел пальцами вдоль канавки. Старый раствор щедрой сухой струйкой лился за его отсвечивающей рукой, оставляя глубокий след в кладке. Маг завершил фигуру и слегка перевел дух. Затем были снова раскаты далекого грома, под которые они вдвоем в три приема вытащили на себя тяжеленный кусок кладки и прижав к стене, осторожно опустили на пол. Тащить и создавать иллюзию грома было довольно тяжело, но Эдвин умел хорошо концентрироваться на главном. Проделать все то же, раскачиваясь на веревке, в старинном дымоходе оказалось ничуть не более легкой задачей. Спустя еще несколько раскатов грома, некоторое количество совместного кряхтения и беззвучных проклятий изрядно запорошенные золой нарушители наконец ощутили под ногами желанный пол башни.
Дальше вор продвигался уже не так уверенно и Эдвину пришлось взять дело