Надо ли теперь печься о выживании? Скрываться? Молчать? Стараться быть незаметным? Какие правила у этого дня?
Я все еще могу взять в руки умную машину и спросить все, что хочется? Сегодня мне очень хочется узнать, кто правил в Норвегии в тринадцатом веке. Потому что не знаю ответа.
В Норвегии никогда не был и за все жизни так и не выяснил, как дышала или задыхалась эта страна. Сколько в ней утонуло, сгорело, родилось заново. Кто стоял над людьми и давился под ними.
Утром я спрашиваю себя: у меня все еще есть возможность? Или «не знаю» опять означает смерть?
Если спросить, какое изобретение мне кажется величайшим за пределами медицины и важных для физического существования вещей, я, наверное, скажу «интернет». Скучно говорить о грязи и ерунде, появившихся впоследствии, пресно и истрепанно. Неинтересно. Самое важное – видеть плюсы.
Всегда видеть. Мне, возможно, их наблюдать проще, чем тем, кто не знал жизни без Всемирной паутины. А я вправе считать интернет магическим артефактом и думать о нем лучше и больше остальных. Сегодня, если ввести в поисковике «Кто правил в Норвегии в тринадцатом веке?», не получаешь с лету конкретного имени.
Это мне нравится больше всего. Выкрутасы истории человечества, в которых даже в век быстрой еды, ввода и реагирования все равно надо копаться. Мне нравится, что не на все есть запрограммированный короткий ответ. Такой, когда интересуешься, «как получить зеленый».
«Зеленая краска получается смешиванием желтого и синего цветов». Здорово.
«Кто правил в Норвегии в тринадцатом веке?» Вот ссылки, читай, понимай, думай.
Потому что в Норвегии в это время власть не ассоциировалась с одним человеком. Там все решали, толкаясь и конфликтуя, кто же должен выбирать королей – бог или люди. Делили, ворошили, провоцировали гражданские войны и никак не могли разобраться, кто же круче. Монархия – духовенства. Духовенство – монархии.
Сегодня мой понедельник начался с того, что и всегда, – я проснулся и посмотрел на соседа. Он, уже одетый, сидел на просторах интернета с ноутбуком на коленях и крупных наушниках на голове. Не знаю, чем он всегда там занят так рано, но занят, и это главное. Для меня это благое сегодня.
Поэтому я чистил зубы и думал о Норвегии.
На стекле в ванной комнате у нас тринадцать черных точек в основании. Это тринадцатый век. Моя попытка отвлечься от неприятных ощущений и искусственно расшуметься в собственной голове.
Шумы. В самом начале люди говорят тихо, но звучат громко – шумно: подсознательно всегда хотят, чтобы обсуждаемый слышал, что о нем думают.
А я слышать умею отлично. Так что знаю, что меня считают эгоцентриком, не способным допустить, будто есть еще чье-то мнение. Этим тут объясняют отрешенность и скупость во взаимодействии с окружающими.
На курсе социологии учится Майлз Элджо – парень по кличке Мерлин. Он покрывает гелем волосы, носит длинные черные плащи и красит губы блестящей черной помадой. Он занятный и очень, очень самодостаточный. Ему ничего не мешает иметь уйму знакомых со всего