рядом со мной. Я обернулся – увидел спокойно проходящего «квадратного» крепыша в нейлоновой куртке и венгерском берете.
Конечно, это он сказал. Я все видел по выражению его лица. Да, да, уверен, что в тот миг у лица было выражение в полном соответствии со сказанными словами! А ведь как сказал!.. Словно приговор прочитал. Не нуждаясь ни в чьем-то согласии, ни в чьей-то поддержке. Уверенный – сказал, что должно…
Долги
Наташа два раза позвонила, потом два раза постучала. И еще раз так – два звонка, два стука. При этом она не забыла и о ритме их условленного сигнала – он особо настаивал на этом ритме и даже сам показал, что и как ей нужно проделать у закрытой двери, чтоб он знал, что именно она пришла, а не случайно совпали звонки и стуки…
Наташа приникла ухом к двери, готовясь услышать, как на той стороне что-то зашебуршится – надевает тапочки, потом донесется шарканье этих тапочек, еще какие-то звуки, знак, что он услышал, идет открыть ей дверь. Последними будут щелчок задвижки, звяканье цепочки – и он предстанет на пороге в своем длинном свитере до колен, взлохмаченный, неухоженный, либо выпимши, либо заспанный…
Но, нет – ничего там на той стороне не слышно. Как же так? Сам ведь звонил, как всегда… Ему понадобилось срочно куда-то уехать – мог бы предупредить. Ведь она пропускает занятия, да и впустую семь верст киселя хлебать. Да и обидно ей, ведь хочется побыть вместе… Может, еще раз звонил он, чтоб предупредить – но она уже была в пути сюда?.. Вызвали на работу – что-нибудь неожиданное?
Наташа услышала шаги – нет, это позади нее. Соседку некстати несет? Она направилась к лифту, но женщина не прошла мимо. Остановилась, как-то опечаленно и с укоризной глядя на Наташу.
– Та-ак, – показав подбородком на кнопку звонка, протянула она, как бы сама с собой разговаривая. – Та-ак… Теперь я знаю его новый код… Он его меняет для каждой женщины… Но, видать, и твой устарел… Зря там, в уголке коридора, ждала и наблюдала – засаду устроила. Знала, придет… Ты совсем молодая – что ж ему надо, почему и тебе не открывает?.. Новую ждет!
– Как вы такая? И о чем вы говорите? – с дрожью в голосе спросила Наташа, вспыхнув лицом и разволновавшись. Женщина не спешила с ответом. Молча и с той же опечаленной укоризной смотрела на Наташу, изучала ее, главным образом то, во что Наташа была одета. Сама она была в телогрейке, в валенках и галошах – то ли дворник, то ли техник-смотритель. Какая-никакая – власть. Наташа всегда робела перед всем, что сколь-нибудь напоминало начальство, официальность, власть. Заранее почему-то волновалась, чувствуя себя неуверенно и даже виноватой, сама не зная в чем. Чисто школьный комплекс, затянулся на всю жизнь: «а вдруг вызовут к доске? А вдруг двойка?..». Она все еще была той школьницей среди мира взрослых. Не умела она разговаривать с людьми, которые в ней все еще удерживали это чувство невзрослости. Ее кидало в жар от каждого вызова в деканат, от самого простого разговора с секретаршей деканата. А когда она получала паспорт – до сих пор помнит