Моди, в постельку и пошарь у себя под подушкой, – напутствовал младшую девочку голос из тьмы, и, угостив напоследок присутствующих звонким мажорным соло на кастрюле, Том захлопнул дверь своей комнаты.
Совершенно измотанные событиями этого вечера, Полли, Фанни и Мод отправились спать.
Мод уснула счастливая, крепко прижав к груди липкий кулек, который был обнаружен ею там, где раньше еще никогда не лежали конфеты.
Полли одолел сон, едва голова ее коснулась подушки, а вот Фанни, несмотря на усталость, долго ворочалась с боку на бок. Голова у нее болела, а в сердце свербила досада, которая обязательно нас посещает следом за приступом гнева.
Вдруг в темноте мимо открытой двери проскользнула фигура в сером и, почти тут же вернувшись обратно, заглянула в дверной проем.
– Кто здесь? – вскричала Фанни так громко, что Полли проснулась.
– Это всего лишь я, дорогая, – ответил ей ласково бабушкин голос. – У Тома, бедняги, до ужаса разболелись зубы, вот я и поднялась поискать для него креозот. Тебе он просил об этом не говорить, но я не знаю, где стоит пузырек, а маму вашу будить мне не хочется.
– Он у меня в шкафу, – объяснила Фанни. – А старине Тому поделом за проделки.
– Вот прямо чувствовала, что наши конфеты впрок ему не пойдут, – рассмеялась Полли.
И на сей раз обе девочки дружно заснули, оставив мистера Томаса на попечении зубной боли и заботливой бабушки.
Глава III. Страдания Полли
С каждым днем, проведенным здесь, Полли все явственней убеждалась, что попала в новый для себя мир. Мир, где обычаи и привычки до того отличались от простой жизни у нее дома, что она все чаще задумывалась: стоило ли ей вообще приезжать сюда?
Ее истомила праздность. Сидеть часами в гостиной, обмениваясь новостями и сплетнями, наряжаться, неспешно фланировать по модным улицам, ну разве еще немножечко почитать какой-нибудь модный роман… Фанни такая жизнь нравилась, она к ней привыкла, да и не знала другой. Но Полли-то знала. И к исходу недели ее уже воротило от всего этого, как воротит здорового человека, если его начинают кормить одними лишь сладостями. Она ощущала себя маленькой лесной птичкой, которую посадили в золотую клетку.
Роскошь сама по себе ее впечатляла и нравилась ей. Она и сама ничего не имела бы против, будь у нее такое, но в то же время невольно задумывалась, почему, обладая всем этим, семья Шоу совсем не так счастлива, как могла бы? Полли пока не хватало ни опыта, ни мудрости разобраться в причине. Ей даже не приходило в голову сравнивать, какой образ жизни правильнее – здесь или у нее дома. Она просто знала, какой больше нравится ей самой, полагая, однако, что в этом тоже проявляется ее старомодность.
С друзьями Фанни ей было не слишком-то интересно. Они скорее вызывали в ней робость какой-то своей преждевременной взрослостью и темами разговоров. Многое из того, что они обсуждали, Полли вовсе не понимала, а когда Фанни принималась ей объяснять, не находила в этом ничего для себя занимательного, а то и смущалась,