его. И вот я уже шесть недель надрываюсь, как раб на галерах, а он так слова и не сдержал. Девочки-то получают все, что им хочется. Они просто не отстают от него, пока своего не добьются. А я так не могу, – гордо вскинул голову Том. – Но и до смерти себя доводить учением тоже не собираюсь.
– Да, вышло, конечно, нехорошо, – признала Полли. – Но, вообще-то, учиться как следует нужно просто так, – сочла своим долгом добавить она, хотя от души и сочувствовала ему.
– А вот читать мне мораль не надо, – сердито воззрился на нее Том. – Если бы предка действительно волновало, как я там учусь и все прочее, если бы он хоть немного обращал на меня внимание, то мне бы и подарков от него никаких не понадобилось. Но ему на меня вообще наплевать. Даже не поинтересуется, как у меня прошел последний день декламаций. А я, между прочим, читал на нем «Битву при Регильском озере», потому что предку очень нравится эта вещь.
– Ой, Том, ты выучил это! – воскликнула Полли. – Как здорово! Мы с Джимми тоже декламировали про полковника Горация. Прочтешь мне свой отрывок? Мне так нравятся «Песни Древнего Рима» Маколея.
– Но это же очень длинно, – принялся вроде бы возражать Том, хотя по сияющему его лицу было видно, что он просто жаждет блеснуть перед ней выразительной декламацией.
Начал он вяло, без вдохновения, но мало-помалу воинственный дух строк Маколея распалил его, и захваченный атмосферой битвы древних карфагенян Том взвился на ноги, голос его зазвучал подобно раскатам грома, а глаза засияли такой отвагой и мужеством, будто он сам очутился на поле боя и готов был сразиться насмерть с грозным врагом.
Полли слушала затаив дыхание, и у нее даже мурашки бежали по телу. Но она была не единственным слушателем этой и впрямь замечательной декламации. Мальчик с девочкой не заметили, как плотно закрытая дверь библиотеки бесшумно отворилась и в проеме ее застыла фигура мужчины.
Но вот Том замолчал, тяжело дыша, Полли в восторге зааплодировала, и за спиной ее раздались вдруг еще чьи-то аплодисменты, громкие и отчетливые. Это хлопал в ладоши не кто иной, как сам мистер Шоу.
– Правда, сэр, у него потрясающе получилось? – даже подпрыгнула от избытка эмоций Полли. – Возможно, теперь он получит велосипед?
– Великолепно, Том, – с чувством проговорил мистер Шоу. – Уверен, ты можешь стать настоящим оратором. Когда выучишь что-нибудь снова, обязательно скажи мне, с удовольствием тебя послушаю. Эй, а к велосипеду-то ты готов?
Том внимал похвале отца, раскрасневшись от счастья. Он с трудом верил глазам и ушам. «Значит, Полли была права и предок на самом деле любит меня и ценит!» – пронеслось у него в голове. Открытие это повергло его в столь сильное ликование и одновременно растерянность, что он какое-то время лишь немо взирал на мистера Шоу, изо всех сил теребя пуговицу на своем пиджачке. А потом, обретя вновь дар речи, выпалил на одном дыхании:
– Спасибо, сэр! Именно так непременно и сделаю, сэр! Готов, сэр!
– Вот и славно, – улыбнулся ему отец. – В таком случае завтра же ожидай своего «скакуна».
И мистер