Её образ, хотя и такой притягательный, был сейчас как-то размыт и приглушён в моём сознании на фоне новых ярких эмоций и ощущений в приятной, неспешной прогулке по городу, с которым я сегодня фактически знакомился заново.
Михаил потянул меня дальше, и я отвёлся от мыслей о Веронике, подойдя с ним к одиноко стоящему невысокому зелёному дереву с пышной листвой, в которой скрывался узловатый, закрученный и искривлённый, древесный ствол. Это была глициния с несколькими, ещё не увядшими, живыми гроздьями лепестков нежно-фиолетового цвета. Она росла, непонятно как, среди закатанной в плитку площади. Конечно же, Мишка сфоткал меня на её фоне, и мы прошли потом мимо круглого, весело бьющего вверх струями воды фонтана, и вышли на широкую часть набережной, выходящей к бухте.
– Когда-то, – сказал, посерьёзнев, Михаил, – лет 50 назад, вся эта территория была частью морского порта. Это место было огорожено металлическим забором с невысоким гранитным бордюром. И здесь тогда стояли, подпёртые бревнами с обеих сторон, многочисленные маленькие катера, лодки и рыболовные суда. Зимой они стояли в мелком ремонте, а летом тут складировались разные грузы и т. д.
Надо сказать, что Михаил очень интересуется историей Ялты и ЮБК, и много знает— у него дома много книг по истории города и Крыма, а также он находит много интересного о Ялте и её истории в интернете. В общем, мой друг – интересный собеседник и хороший рассказчик. Естественно, что при таком раскладе он любит всякие пешие прогулки по городу и его окрестностям, не говоря уже о возможности путешествовать по Крыму на автомобиле – у него старенький коричневый “Фольксваген” 2012 года выпуска, который всё ещё бойко бегает. Мишка, по его словам, никак не может с ним расстаться, хотя ему уже давно пора бы купить новую “тачку”.
Мы подошли к группе самодеятельных рыбачков, удивших рыбу прямо с пирса. Им никто не мешал, и на этой причальной части широкого пространства набережной почти не было прохожих или гуляющих людей.
– Как по такой жаре можно ловить рыбу? – поинтересовался я у Мишки, но он не ответил, подойдя к краю пирса.
– И что, клюёт? – спросил он грузную тётку в розовой футболке (“рыбачка Соня, ”– подумал я). Она, молча, кивнула в сторону пластикового ведерка, где плескались серебристые рыбки. – Это луфарь, – пояснил мой друг, – вкусная рыбешка с нежным мясом. По сути, та же кефалька, только ещё маленькая и суховатая на вкус. Ну, да надо купить.
Он не долго торговался с тёткой-рыбачкой. При нас за пять минут она поймала ещё несколько рыбешек и отдала их нам до кучи, как бонус. Мишка положил пакет с рыбкой в свой заплечный рюкзак, и мы пошли дальше.
– Вообще-то, сейчас подобная рыбалка с пирса запрещена законом. До октября нельзя ловить рыбу в черте города, чтобы дать возможность рыбной молоди набраться сил и способствовать увеличению рыбных ресурсов Чёрного моря, – неожиданно поведал он.
– Вот те на! Выходит, мы помогли браконьерам? – удивился я.
Мишка ухмыльнулся.
– Да, ладно, это всё мелочь.