и в октябре того же года достиг наконец цели своего странствия, Иерусалима.
Там уже застал он патриарха Паисия и остановился на постоянное жительство в монастыре его до Пасхи следующего года. Во все сие время внимательно наблюдал все церковные обряды и со тщанием записывал чин богослужения, что составляет у него отдельную книгу под именем Чиновника; собственно же описание всех Святых мест находится в третьей части, а первая книга есть только дневник его похождений. Записки сии возбудили подозрение некоторых иноков, которые хотели их истребить и жаловались патриарху, что русский пришелец пишет на них донос царю; но им строго запрещено было трогать Арсения. Однако же сам патриарх, видевший устройство церковное в России, остерегался старца и, заметив, что Арсений и Иона никогда не снимают клобуков, велел и своему духовенству всегда ходить на трапезу в клобуках, что в жарком климате палестинском возбудило ропот против пришельцев. Некоторая часть планов и записок Суханова о Царьграде и Египте, как он сам рассказывает, потонула с кораблем, на коем заблаговременно их отправил из Александрии.
Арсений, привыкший видеть церковь православную во всем ее блеске в столице русской, при царе Алексии, когда отечество наше уже отдохнуло от всех долговременных крамол, его потрясавших, и посланный единственно для наблюдения и сравнения чина церковного русского с греческим, слишком строго судил иногда недостатки и беспорядки, вкравшиеся от ига турецкого в наружные обряды. Через 180 лет они и на меня, позднейшего поклонника, произвели столь же неприятное впечатление и ввели в то же искушение; однако же мы оба должны бы сознать себя виновными, если бы, отклонясь на время от наружных недостатков, более углубились в чистоту догматов веры и в неколебимость всех постановлений церковных, которые свято соблюли восточные православные церкви в течение стольких веков рабства, а в Иерусалиме особенно, посреди смешения различных исповеданий, заключенных в одном Храме. Приятно на расстоянии двух столетий двукратно сличать церковь благоденствующую российскую с церковью бедствующею греческою и оба раза убеждаться, что одна в своем величии, другая в убожестве сохранили неразрывный между собою союз, основанный на совершенном единстве духа и на совершенном сходстве постановлений.
В бытность Арсения даже посреди тяжкого положения иерусалимской церкви преимущество греческого патриарха над главами прочих исповеданий было весьма заметно во всех случаях, когда они сходились по обстоятельствам политическим. Так, патриарх Паисий, пригласив к себе на трапезу власти армянские, в числе коих был даже и главный католикос Ечмиадзинский Филипп с двумя наместниками иерусалимским и антиохийским, послал только для встречи их священников и ввел прямо в свои покои; когда же впоследствии католикос армянский пригласил Паисия к себе в обитель, то он встретил его сам во вратах, наместники умывали ему ноги посреди церкви, а все духовенство подходило к руке. Самые франки,