одну сторону Фрэнсис-стрит. Как новый город окружает римские развалины, так новый Бригем построен вокруг отреставрированного викторианского вестибюля старой больницы, реликвии бостонской медицины. Но это, скорее, памятник, а современный подъезд с высоким вестибюлем и мраморным полом – в четырехстах метрах от него. Ярко освещенный коридор подводит к площадке, по сторонам которой находятся лифты и двери, ведущие в клиники. Палаты больных расположены на верхних этажах, операционные – на нижних (их сорок, не считая гинекологических), десятки лабораторий – во всех отделениях, и… всюду драма жизни и смерти. Это медицинский универсам: здесь и медицинский институт, и многопрофильная больница, и узкоспециализированные клиники, и место, куда из других больниц посылаются наиболее сложные случаи. Толпы движутся вверх и вниз, направо и налево от площадки, кто в белых халатах, кто в повседневной одежде, кто с цветами, доносятся обрывки разговоров.
В отделении радиологии, на четвертом подземном этаже, доктор Фармер и его группа нашли себе спокойное место – пустую комнату без окон – и обсуждают последнего сегодняшнего больного. Фармеру недавно исполнилось сорок. Пожалуй, волос у него слегка поубавилось и он немного похудел, с тех пор как я видел его последний раз пять лет назад. На носу у него очки в тонкой оправе с маленькими круглыми стеклами. Одет он довольно строго: черный костюм и туго повязанный галстук. Как и раньше, большую часть времени Фармер проводит в Республике Гаити, но теперь он известный бостонским врач, консультант при совете профессоров Бригема, профессор по двум специальностям – медицине и медицинской антропологии – в Гарвардской медицинской школе. Когда я смотрел на него, сидящего с двумя учениками, молодыми врачами в белых халатах, мне представлялся дагеротип девятнадцатого века, изображающий сурового величественного профессора медицины в твердом высоком воротничке и жилете. Но это впечатление длилось недолго.
Фармер обсуждал с молодыми врачами больного, недавно лечившегося от паразитов в головном мозге. У больного развилась водянка, и нейрохирурги вставили шунт, чтобы отвести жидкость. После этого новых проявлений инфекции не было, но не нужно ли на всякий случай лечить его дальше?
– А вы как думаете? – спрашивал Фармер свою команду, и они снова и снова рассматривали проблему со всех сторон. Фармер в основном слушал, хотя было ясно, что последнее слово за ним.
Через несколько минут команда приняла решение: больного лечить повторно. Зазвонил телефон. Фармер поднял трубку и сказал:
– ВИЧ-центр. Слушаю вас.
Это звонила паразитолог, хорошая знакомая и коллега Фармера, чтобы поделиться своим мнением относительно больного с водянкой.
– А-а, главная по червям! – воскликнул Фармер. – Как поживаешь, душечка? O, я-то в порядке. Слушай, это звучит нахально, но мы не согласны. Мы хотим пролечить парня еще раз. ИЗ говорит: лечи! Привет, ИЗ.
Это “ИЗ” я уже слышал в его разговоре с учениками и догадался, что