и для себя, и подарки, я ей помогал выбирать. И мне надо было купить подарки моим американцам: Ольге Лавровне – кружевное жабо, Жене – галстук, Елене – réticule. Потом с Пати пили кофе <…>. К 6-ти часам к черту на кулички, к Шуре Шишковой, где я должен был видеть платье, заказанное Еленой, и весь гардероб Пати, тоже очень удачный. <…> Расставшись с Пати, я поехал домой отдохнуть <…>»[174].
Перед расставанием Сомов купил Paty «чудных caramels assortis», подобных тем, которые она присылала ему в Гранвилье, а к семи часам поехал «в ее русский пансион обедать». «После обеда провожал ее к родным ее мужа на полчаса, где они должны были со всеми проститься. Пышная квартира, все сидели еще за обедом, роскошным, по-видимому, судя по его окончанию. Масса самодовольных евреев. Дядья и кузены ее мужа. С хозяйки написал портрет Сорин <…>. Потом я проводил Пати пешком, и мы трогательно расстались с поцелуями и заверениями в дружбе, любви и т<ак> д<алее>. Она чрезвычайно добра и мила и простодушна, настоящий человек, но, к сожалению, уж очень некультурный, хотя у нее и есть стремление образовать себя, читать и смотреть на хорошие вещи. На вид она симпатичная обезьянка. Женя ее так окрестил: мартышка. Но т<ак> к<ак> она хорошо сложена и молода, ей 30 лет, то <…> ничего, особенно, когда хорошо одета, что не всегда бывает, т<ак> к<ак> вкус ее в этом отношении не безукоризнен. Я ее не провожал на вокзал, т<ак> к<ак> ей негде в Cherbourg уходить в 8 ч<асов> утра»[175].
Вернувшись в Америку, Животовские некоторое время жили в Нью-Йорке. Из писем Елены Сомовой Константин Андреевич знал, как «самоотверженно» ухаживала Клеопатра Матвеевна за больной Ольгой Лавровной – матерью Евгения Ивановича, знал он и о тяжелом периоде, который пережила Paty в связи с болезнью ребенка. С годами Сомов все с большим нетерпением ждал писем от Paty. Одно из его писем ей завершалось словами: «не забывайте Вашего «Костеньку»»[176].
Т. А. Галеева
Иван Домбровский – Джон Грэм – Иоанн Магус: русский художник на американской арт-сцене в 1920–1930-е годы[177]
Имя Джона Грэма (1886–1961) американские исследователи устойчиво называют в ряду тех, кто был причастен к становлению абстрактного экспрессионизма в США в 1930–1940-е годы[178]. Разумеется, оно воспринимается лишь как ступень к вершинам этого направления – Джексону Поллоку, Виллему де Кунингу, Барнету Ньюману или Марку Ротко, но ступень очень важная и необходимая. Сам же Джон Грэм (настоящее имя – Иван Грацианович Домбровский) на протяжении всей своей жизни в эмиграции считал себя русским, хотя со стороны отца – потомственного дворянина Грациана-Игнатия Домбровского (род. 1865) – корни рода уходили к благородным польским фамилиям, среди которых особенно выделялся лидер Наполеоновской кампании Ян Хенрик – организатор польской армии в помощь Александру I.
Грэм нередко называл себя «выдуманной персоной», рассказывая о своей жизни невероятные истории, которые сейчас невозможно проверить, но в которые верили многие его друзья. Даже многочисленные документы в личном