плохо совсем себя чувствует.
Тёте Тане на вид было уже лет под восемьдесят, она была невысокого роста с сильно высушенным, морщинистым лицом, тонкими иссохшими ладонями. Лицо излучало всемирную доброту, и все её знали, как самую добрую старушку в мире. Только вот Татьяна было её не настоящее имя. Привезли ее в эту больницу, когда она потеряла память. Сначала она была просто пациентом, но память к ней так и не вернулась, из родственников никто не обратился, и она стала помогать, работать в отделении психологической помощи. Это было особое отделение, где находились люди с различными психологическими отклонениями. Татьяна помогала менять постельное белье и многие пациенты с удовольствием общались с ней, а сама она очень сильно привязалась к тридцатидвухлетнему пациенту, которого называла Данилка.
От Данилы отказались родители в самом детстве, когда в трехлетнем возрасте начали замечать, что ребёнок имеет психологические отклонения. Хорошо это или плохо уже неважно. Если нужно судьба их сама накажет, а если нет, значит – нет. Данила не агрессивный, замкнутый в себе. Он никогда не разговаривал, всё время находился в своей палате и выходил только в туалет и на обед, под присмотром санитаров. И вот тётя Таня начала с ним разговаривать. Другие тоже раньше пытались с ним говорить, но он никому не отвечал, а вот с тетей Таней начал. Разговаривал Данила на своём языке, ломаном, состоящем из наборов слогов. Но постепенно старушка начала его понимать. Рассказать ему было нечего, всю свою жизнь он видел только, что четыре стены да людей, подобных ему.
– Так что с Данилкой? – закидывая на плечи куртку, спросил медбрат.
– Плохо ест, грустный, но я посижу с ним и ему лучше.
– Может принести, что покушать Вам с утра, или как?
– Да нет, не нужно. До завтрака доживу, а там покормят. Спасибо.
– Ну, спокойной ночи, – мужчина попрощался и вышел из сестринского кабинета.
Тётя Таня вышла за ним и направилась к седьмой палате, где обитал её, как она считала, внук Данила. Осторожно открыв дверь, она заглянула в маленькую комнатку с большим окном, закрашенным по уровень груди белой краской. Интересно, для чего это делали? Одна кровать, стол, стул и маленькая тумбочка. Сколько лет он здесь прожил? Возможно даже всю жизнь с того самого момента, когда от него отказались.
Мужчина с длинными волосами и довольно длинной бородой сидел на краю кровати, уставившись на стену.
– Данила, доброй ночи, ты чего ещё не спишь?
– И и..жу сссны.
– Видишь сны?
– и жу.
– Хорошие?
– Дааа.
Он смотрел в одну точку, раскачиваясь вперёд и назад, ладони обеих рук были зажаты между коленями.
Тётя Таня села на стул рядом с ним.
– Почему опять ужинать отказался. Мне так сказали.
Он промолчал.
– Болит что-то?
– Нееее. Я ижу сны.
– Ложись, – она подошла, встала рядом и погладила его по длинным волосам.
– Ложись, я тебе что-нибудь расскажу на ночь.
Он кивнул и прямо так в пижаме лёг. Тётя Таня