как и всегда, полный игнор.
Я тяжело вздохнул и открыл перед ней заднюю дверцу. Девушка не двинулась с места. Понятно. Отодвинув переднее кресло как можно дальше, чтобы ей было удобнее, я помог забраться в машину, и так как она отлично понимала, что без моей помощи не обойтись, приняла эту процедуру стоически с выражением великой мученицы. Она практически ничего не весила, и меня ужаснуло то, насколько она была лёгкой, те мышцы на её теле, которые я видел в первые дни после аварии, сдулись, и сейчас я наблюдал кости, обтянутые кожей. Тем не менее она не выглядела больной или истощённой, от неё приятно пахло, и я не мог понять, неужели это в больнице такой классный шампунь, надо будет узнать марку.
Единственный способ общения в дороге был найден путём переключения музыки в моём дорожном плей-листе. Честное слово, если бы я не слышал, как она разговаривает с другими, решил бы, что она немая. Немая и дико упрямая.
Эмпирическим путём было установлено, что она ненавидит русский рэп, лояльно относится к танцевальной попсе и любит итальянских исполнителей.
Когда мы остановились около уютного придорожного кафе, я намеренно медленно помогал ей выбраться из машины. Честно говоря, было бы куда проще, если бы Алёна позволила мне носить её на руках, но когда я сделал подобное предложение, она так зло на меня посмотрела (хотя не думал, что её взгляд может быть более колючим), что я решил в этом вопросе оставить право выбора за ней и медленно шёл рядом, пока она переступала одной ногой по рыхлой после дождя земле. Перед поездкой я уточнил у её бабушки, чем она питается, и был крайне удивлен, что девчонка не привередлива, но предпочитает есть мясо.
Когда официантка проводила нас до свободного столика у окна и предложила меню, я аккуратно забрал у своей спутницы меню и пояснил официантке свои действия:
– Видите ли, моя девушка немая, поэтому она позволяет заказывать ужин за неё.
Официантка смерила Алёну скучающим взглядом и мило улыбнулась мне, а я, в свою очередь, наблюдал, как в глазах девушки напротив меня разгорается ядовитый огонь ненависти, ноздри так яростно раздувались, что я готовился вот-вот увидеть, как из них появится пламя, маленький рот был плотно сжат, образуя тонкую полосу, но я чувствовал, что она хочет его открыть и высказать всё, что думает о моём наглом поведении. Поэтому, приподняв бровь, ждал. К моему неудовольствию, Алёна закрыла глаза и откинулась на спинку стула, через минуту её грудь уже не вздымалась так часто, она, в отличие от меня, умела быстро приходить в себя, и, когда вновь открыла глаза, на меня даже не посмотрела, сразу переведя взгляд в окно.
Официантка в недоумении наблюдала эту сцену, но я о ней успел забыть, пока смотрел на девушку.
– Большой стейк средней прожарки, салат Вальдорф, кофе латте и чизкейк. Моей любимой то же самое, – заказал я и, не отрывая взгляда от Алёны, возвратил меню официантке.
Но на этот раз она не повелась на мою провокацию, продолжая безмятежно смотреть в окно, будто ничего интереснее рядом нет, пока через