и смысл в словах Джио имелся. Вдова, не имеющая детей, возвращается в дом отцовский. Старый закон. Древний обычай. И то, что Катарине позволена была малая иллюзия свободы… Джон не станет вмешиваться. У него не так много власти, а отец силен и нужен.
И Катарине ли не знать, что Джон заплатит за этот союз.
А их дружба… да какая там дружба? Пара встреч. Общие воспоминания и страх, что роднит паче крови.
– Муж отца не остановит… с мужьями порой случается… всякое, – Катарина вытащила из-под кровати тяжелый сундук. – Если он меня найдет, придется снова бежать… и снова…
– И всю жизнь бегать собираешься?
Катарина пожала плечами. Как получится. Может статься, что жизнь эта будет не такой уж и долгой.
Джио смотрела задумчиво, но говорить ничего не говорила, потом и вовсе спряталась за газетой, будто бы и вправду были ей интересны те пустые новости.
Катарина же открыла сундук. Ее сокровища. Аметисты. И пара крупных опалов. Россыпь изумрудов. Сапфиры – хороши для водной стихии. Жемчуг речной и морской… надо будет сделать себе амулет, чтобы волосы не путались.
Хотя… Катарина же обрезать собиралась?
Толстый кусок нефрита, слишком большой и неровный, но удивительного белого цвета, словно молоко застыло.
Металлы.
Тигели. Молоточки. Тонкий инструмент. Лупы и разборный столик. Ее альбом с узорами, заполненный едва ли на треть. Катарина вытащила ее и раскрыла. Провела ладонью по шершавым листам.
Отцу ее увлечение артефактами никогда не нравилось. В глазах его это вновь же добавляло Катарине несовершенства, но вот Генрих, удивительное дело, не имел ничего против. Более того, он приказал оборудовать мастерскую.
Под нее отдали комнату, в которой седьмая королева ткала гобелены, а затем, когда Катарина отправилась в Королевскую башню, в ней появились холсты и краски.
Та, что хотела стать девятой, любила живопись.
Катарина провела пальцем по завитку. Как там дальше было? Закрыть глаза. Вздохнуть. И представить узор, который она вырисовывала раз за разом, пытаясь разгадать его смысл.
– Собираешься повторить королевские артефакты?
– Собираюсь улучшить, – Катарина пересела за столик, на котором полагалось писать письма. Только кому? – На самом деле они не столь совершенны, как принято считать. Да, силы в них немало. Пожалуй, даже слишком много.
Катарина поморщилась, вспоминая, каково это – пропускать сквозь себя гудящие потоки, слишком мощные, слишком яростные, слишком…
Было больно. Сперва. Потом она более-менее привыкла и научилась отделять себя от этой боли.
– Даже так? – Джио плевать было на артефакты.
– Когда они были сделаны? Пять сотен лет тому? Конечно, накопители в них стоят мощнейшие, но вот все остальное… магическая наука не стоит на месте, – Катарина развернула альбом. – Смотри, вот эта связка… – ее палец прошелся по боковому элементу, который, по замыслу создателя, уравновешивал четыре центральных, – …содержит двадцать три руны, что очень много. Сейчас доказано, что