но жестокие бои продолжались до середины 1943 года. Отец погиб в январе 1942-го. Он упомянут в книге бывшего командира ОМСБОН Орлова.
В сентябре замкнулась блокада, и мы узнали, что такое бомбежки и артиллерийские обстрелы, в ноябре-декабре на улицах уже можно было увидеть людей, погибших от холода и голода. Это было самое жуткое время. В январе 1942-го была открыта Дорога жизни. С одной из партий я и мать были вывезены на «Большую землю», в район поселка Кобона.
Оттуда уже через несколько дней мы выехали на родину отца в Тверскую область, в деревню Сметанино – это между станциями Сонково и Красный Холм. У деда и бабушки по отцовской линии мы прожили до апреля 1942 года. Отошли от блокадных дней, откормились, а в апреле переехали в Рыбинск, где вместе со своей семьей жил старший брат матери Николай. Поначалу жили около авиамоторного завода, который был построен компанией «Юнкерс» в начале 30-х годов. Однако этот завод, как и только что построенная в устье реки Шексны ГЭС (для того же завода), были основными целями немецкой авиации, которая с весны 1942-го и практически до ноября того же года непрерывно бомбила эти объекты. Наша ПВО оказалась настолько сильной, что разрушений не было ни на ГЭС, ни на территории заводских корпусов. Зато досталось близлежащим, в основном деревянным, домам, в которых проживало население. Практически через ночь мы прятались в ближайших бомбоубежищах, хотя защиты в них, конечно, никакой не было. Когда бомбы попадали в такие убежища, не оставалось ни самих убежищ, ни тех, кто в них спасался.
Там же в Рыбинске в сентябре 1944 года я пошел в первый класс школы бывшей Первой гимназии, построенной еще в 19-м веке. В том же году школы были разделены на мужские и женские, а программы изменены по образцу бывших русских классических гимназий. Именно эта реформа заложила основу одной из лучших образовательных систем.
Рыбинск – старый купеческий город, ставший индустриальным уже в советское время. Красивый, расположенный в междуречье Волги, Шексны и Черемухи. В годы войны он оставался тыловым, но все-таки она его настигла в 1942 году в виде упомянутых бомбардировок.
В 1946-м мы с матерью вернулись в Ленинград в свою старую квартиру на Марата. В одну из комнат в годы блокады попал снаряд, проживавшая там и пережившая блокаду женщина получила комнату, а после ремонта квартира превратилась в коммунальную, так как в большую комнату пришли новые соседи – старая петербургская интеллигенция. У них была внушительная библиотека, особенно мне нравилось брать у них дореволюционные журналы «Нива» и «Родина» с блестящими иллюстрациями и интересными по содержанию с точки зрения предреволюционной истории публикациями, они мне много дали в плане исторического образования.
В третий класс я пошел в школу №302 на столь же старинной улице Звенигородская. Школа была семилетней, значительная часть ее учеников относилась к категории «переростков», то есть тех, кто в годы блокады