Смутное время. Документальный рассказ о службе в милиции в смутные, переходные времена
в открытом виде, в удостоверении написано, что его обладатель младший лейтенант милиции.
– Это не даёт Вам право парковаться под запрещающим знаком на личном авто, – информирую я «младшого».
И тут, наконец, сопляк предъявляет мне «непроверяйку». «Карточку» с запретом проверки кем-либо водителя, автомобиля, перевозимого в нём груза и людей, выдаваемую 7-й службе МВД, так называемой «службе наружного наблюдения» или в простонародье «наружке», «топ-топам».
– А сразу сложно было показать «непроверяйку», я бы незамедлительно отвалил и не светил тебя, а ещё лучше встал бы ты на два метра дальше, в не зоны действия запрещающего знака, и не привлекал бы тогда внимания милиции, да и вообще людей к своей персоне – резонно наставляю я молодого «коллегу», возвращаясь к своей машине.
Передали нам как-то по рации информацию, что на одном из охраняемых объектов на набережной реки Фонтанки, сторож просит оказать помощь. Включаю проблесковый маячок, следуем на «заявку» на скорости около 60 км.
На полпути нас неожиданно обгоняет чёрная волга с ЛЕБовскими номерами.
Вижу на переднем пассажирском сиденье злобное лицо упыря в гражданке (в советское время начальники ездили исключительно рядом с водителем).
Волга резко подрезает нас, вынуждая остановиться. Я не выключая «маячок» спокойно выхожу из патрульной машины и, не представляясь, вопросительно смотрю на выскочившего из «Волги» мужика в костюмчике.
– В чём дело, – спокойно интересуюсь я.
Мужик ещё больше звереет и вопит:
– Кто такие?! Почему ездите по городу с включённой мигалкой!
По номеру машины понимаю, что передо мной какой-то начальник силовых структур, но без формы блин, ну не желаю я, не пойми, кому представляться, да ещё такому борзому.
– Представьтесь, пожалуйста, сами, не вижу Ваших знаков различия…, – начинаю, по мнению начальника, борзеть уже я.
– Я новый начальник ГАИ Ленинграда и области полковник…! – окончательно задохнувшись от возмущения, гордо докладывает мне полкан в костюме.
– Старший группы задержания сержант Гаранин, – лихо, козырнув, наконец, представился и я, – следуем на заявку по оказанию помощи сторожевой охране.
– Будете наказаны, – обещает мне главный гаишник Ленинграда и его окрестностей, трясущейся от праведного гнева рукой записывая в блокнот мою фамилию и номер патрульной машины.
3 августа 1984 года снится мне сон, как на отработке «тревоги» я подхожу к дверям квартиры, тяну её на себя за ручку, та медленно открывается, и за дверью вижу силуэт человека с направленным мне в лицо пистолетом.
Я делаю бросок вперёд в попытке выбить пистолет, но не успеваю.
Грохнул выстрел, вспышка слепит глаза. Я не чувствую боли, но мне нечем дышать! Я чётко вижу приближающийся, вставший на дыбы асфальт. Я даже вижу в нём трещинки, нет трещины, нет, это уже огромные расщелины в которые я лечу.
Я