и синих блузах постепенно наводняли центр города – Авеню де л’Опера и Плас де ла Бурс. Толпа быстро росла, и на широкие ступени здания биржи влезали какие-то ораторы и сильно жестикулировали. Слышать их можно было из окон кафе, откуда я наблюдал эти сцены.
– Les ouvriers russes nous donnent Texemple! (Русские рабочие нам подают пример!)
Толпа гудела. Эти возгласы были слышны отовсюду, но каждый раз, когда крики усиливались, в гущу людей тихо врезались кирасиры в стальных касках и кирасах, на мощных раскормленных конях с подстриженными хвостами. Они двигались шагом, разомкнутыми рядами, но как только кто-нибудь схватывал коня за повод или громко ругался, офицер невозмутимо командовал «Au trot!» («Рысью!»). Толпа расступалась, кони сшибали людей, и через несколько шагов снова раздавалась команда «Au pas!» («Шагом!»). Ораторы тем временем продолжали агитировать толпу.
– Они требуют восьмичасового рабочего дня и повышения заработной платы. Это не так страшно! – объяснили мне старожилы.
Ободренный русской революцией, французский рабочий класс не на шутку, впрочем, напугал в этот год своих хозяев. Только этим можно было объяснить появление в последних числах апреля во внутреннем дворике моего дома целого взвода пехоты, составившего ружья в козлы, совсем как на биваке.
– Это они пришли вас охранять по случаю Первого мая, – таинственно объяснил мне консьерж, этот грозный диктатор всякого, парижского дома.
Без этого случая я бы долго еще, быть может, не знал о существовании этого дня – праздника трудящихся. Так Париж открывал передо мною новый, неведомый для меня мир.
Среди многочисленных опасностей, подстерегающих военных агентов, немалой являются изобретатели. Ничто не служит гарантией, что перед тобой может появиться просто неудачник, или мошенник, или даже сумасшедший. Каждый из них одержим своей манией, и выпроводить его и отвязаться от него бывает нелегко.
– Вот мое изобретение, – говорит мне посетитель с сильным немецким акцентом, вынимая из заднего кармана брюк браунинг. – Смотрите, я взвожу курок, целюсь, а прицел и мушка автоматически освещаются.
– Слушайте, – говорю я ему в шутку, – предупреждаю вас, что в моем присутствии зажигалки для папирос и электрические лампочки никогда не загораются.
К счастью, мое предсказание на этот раз сбылось, и мне не пришлось терять времени, чтобы сообщить энергичному изобретателю о существовании подобной системы в австрийской полиции. Он вылетел из моего кабинета, как от зачумленного.
После подобных случаев я начал относиться с некоторым недоверием ко всякого рода предложениям, хотя и не сознавал еще в ту пору, что юркие дельцы, узнав о появлении молодого капитана в роли военного атташе, естественно, пытались использовать его неопытность.
Всю жизнь начальство считало меня или слишком молодым, или слишком старым для занимаемой мною должности; еще по окончании академии один из благожелательных профессоров сообщил мне по секрету,