один у нас хранится объект с инвентарным номером ноль-ноль-один.
– Тот, кто присваивал номера, был большим выдумщиком. – Фомин с интересом посмотрел на меня и затрясся от своего уже опостылевшего смеха, похожего на икание. Под эти странные звуки мы и вошли в комнату.
Посреди однообразия голых бетонных стен, разбавленного лишь люминесцентными лампами и архаичными розетками с заземляющей жилой, устроился деревянный стол, какие выпускали в восьмидесятых годах прошлого века. На столе, на подложке из зеленого сукна, покоился обыкновенный камень… Точнее, поначалу это показалось мне камнем, осколком горной породы, грудами которых укрепляют железнодорожные насыпи. Щебнем. Однако, когда мы приблизились, стало ясно, что о щебне речь не идет. Камень был темно-серого, почти черного цвета и имел форму правильной пирамидки. Все грани были ровными. На каждой из них виднелся то ли нарисованный, то ли выжженный иероглифический знак.
– Вот он, наш первый объект, – объявил Фомин, заглядывая в журнал. – В наличии.
Хоть убейте меня, я не понимал, почему эта побрякушка хранится здесь, а не в музее японского искусства. На кой ляд было прятать ее в подземном бункере, окруженном колючей проволокой, находящемся под охраной пусть не морских пехотинцев, но людей все же не с пустыми руками:
– Для чего она?
Фомин неопределенно пожал плечами.
– Про эту фигнюшку ничего не могу сказать. Да и про остальные знаю не намного больше. Мне только известно, откуда они появились. А для чего нужны – этим вопросом занимались академики. Хотя сейчас уже не занимаются, только вид делают.
Он говорил так, словно считал свои объяснения исчерпывающими.
– Хорошо, – отозвался я. – Показывай, что там дальше.
В следующей комнате, как две капли воды похожей на первую, хранились ограненные осколки мутноватого стекла. Инвентарные номера 002, 003, 004. На вид еще менее полезные, чем камень из первой комнаты. Какого лешего их здесь держат? Валяйся они на обочине дороги, прошел бы мимо.
В комнате с цифрой «3» находилось несколько бесформенных металлических обломков.
– Я так понимаю, что кому-то просто негде складировать металлолом.
– Давай-давай. Я тоже так поначалу зубоскалил, когда принимал это добро… Дальше идем?
– Погоди, майор. Потрогать можно?
– Отчего ж нельзя, потрогай.
Среди четырех гнутых железок, имеющих инвентарные номера от 012 до 015, я выбрал средненьких размеров брусок с обломанным концом. На взгляд он весил не меньше двух-трех килограммов, но стоило взять объект в руку, как от моих прикидочных оценок остался пшик. Брусок оказался необычайно легким, легче алюминия, хотя по твердости и блеску скорее напоминал легированную сталь.
Фомин глядел на меня с хитрым прищуром.
– Ну как?
– Странная штуковина, – задумчиво пробормотал я.
– Главное, что лежит на своем месте. Двигаем дальше.
За четвертой гермодверью я