или женщина. Светлая кожа постепенно темнела. Процесс был почти незаметным, казалось, что лицо не изменяется, и тем не менее кожа медленно, но верно темнела, а затем лопалась и облазила. Постепенно она истлела, оголив череп мертвеца.
Происходящее нельзя было назвать нормальным, при всем желании, но именно в этом месте, на священной реке, оно казалось органичным и естественным. Никаких печальных эмоций у людей, сидящих в округе, не возникало. Мужчины все так же пили чай, читали газеты и разговаривали.
Человек, болтавший по телефону в метре от трупа, все также продолжал кричать в трубку и заливаться от смеха. И даже это никак не контрастировало со сжиганием трупа прямо у него перед глазами. Тем не менее, поведение человека выглядело неуважительно по отношению к близким умершего, которые стояли вокруг костра. Все же, происходящее для них имело печальную окраску, даже не смотря на то, что они вели себя спокойно.
Прошел час или полтора. Пламя разгорелось не на шутку, поднимаясь ввысь на несколько метров. Мужчина с телефоном, видимо, не выдержав жара от костра, куда-то удалился. Я стоял на помосте, держась за блестящий металлический поручень, и смотрел на огонь.
Пот стекал по рукам. Тихий ветерок поглаживал кожу, принося немного прохлады. Иногда ветер усиливался, он был встречным, – и тогда жар от костра придвигался ко мне. Затем ветер снова стихал, и тогда я опять начинал чувствовать прохладу.
Я оглядел свои руки – на них осел пепел. Пепел от горящего человека.
Внезапно послышались веселые детские крики. Десяток ребятишек лет от пяти до двенадцати, самые младшие из которых носились по речной грязи голышом, прибежали к месту, на котором были разложены трупы. Дети носились, играли в догонялки, крутились колесом по грязи между телами мертвых людей и заливисто смеялись. Один из ребятишек подбежал к костру и достал из него полено. Дети собрались вокруг полена и начали что-то обсуждать. Потом они бросили полено на землю, побегали вокруг, но это им быстро надоело, и они, недолго посовещавшись, развернулись и убежали обратно.
Происходящее должно было выглядеть сюрреальным, может даже пугающим, но наоборот, казалось мне нормальным и естественным. Жизнь и смерть всегда соседствуют рядом, там, где жизнь, там и смерть. И наоборот. Старые рядом с молодыми, мертвые рядом с живыми. Я подумал, что мне нравится это место, эта река и даже крематории вокруг. Все это выглядело здоровым и естественным, неприглаженным, таким, каким оно и должно быть. Настоящая жизнь, как она есть.
Костер начал постепенно затухать. Работник-сжигатель, уходивший куда-то (наверное, у него много работы, трупов-то вокруг немало), вернулся обратно. В руках у него была длинная палка. Он подошел к костру и начал перемешивать дрова, чтобы сделать пламя сильнее. Затем он намотал на палку полусгоревшее тряпье вперемешку с потемневшими от огня внутренностями и костями и уложил их в центр пламени, чтобы горели активнее.
– Смотришь на кремацию? – Вдруг послышался голос