исходящий от нее истомный дух болиголова, что от сонной глубины и невнятного страха в Марфуше сделалось головокруженье. Пошатываясь, она пошла к себе в дачную кладовку на топчанчик.
Присланный для изъятия лишнего имущества у тех, кто им располагал, в окрестности неожиданно возник бывший марфушин муж, бросивший малярить ради должности начальника и превратившийся к этому времени в грузного человека старше своего настоящего возраста. Наведавшись по служебной обязанности к Марфуше, он растерялся, смотря и не понимая, кто перед ним. Увидав на ломберном столике цапки, он с неудовольствием произнес: «Эх…» – и махнул рукой, не зная, как себя вести. И хотя из-за подневольной службы ему было привычно быстро смиряться с утратой предыдущих состояний, встретив Марфушу, бывший муж долго удивлялся несоответствию тогда и теперь, а если точнее, непонятным событиям тогда из такого очевидного теперь.
Между тем Марфуша, чьи чувства после того, что с ней случилось, не запутались и усложнились – и это было бы вполне естественно, – а неожиданно упростились, бродила на закате по саду, укутанная от комаров, как во времена татаро-монгольского ига, в трех кофтах и двух юбках, а ее замечавший отдельные вещи и действия и отказавшийся от выведения итогов ум никому в пустом доме и саду не мешал. Переселившись, кстати, даже не столько в кладовку при кухне, сколько в хозяйский сад, она страстно и беспросветно огорошивала землю семенами цветов. С одним отличием: если некогда в доме деда Марфуша культурно взращивала ботанические раритеты, ныне она полоумно сеяла плевелы. А так как еда в одиночестве перестала быть для нее трапезой, превратившись в поспешное утоление неважной нужды, то и ела она в саду из пригоршни прихваченные в кухне отварные картошки. Иногда она жевала принесенный бывшим мужем высохший бутерброд из буфета учреждения, чье неземное название повергало Марфушу в особенно глубокую задумчивость.
Вечерами, прихлопывая на впалых скулах комаров, она размышляла о том, что цикламены летом любят прохладу, а гладиолусы имеют пристрастие к солнцу… из этого надо было сделать какой-то вывод, относящийся к хозяйскому саду, но она никак не могла догадаться какой и потому покидала стезю умозаключений и, приволакивая калошу, бездумно пересаживала цветы куда надо. При этом ее блеклый взгляд все чаще стремился к тому уголку сада, в котором под могильным камнем был похоронен хозяйский кот. Она думала, что там подходящее место.
Как-то вечером бывший маляр и муж, сам не понимая, зачем он навещает Марфушу, заглянул к ней. По дороге он предавался нелепым зрительным фантазиям, споспешествовавшим некогда выбору ремесла. Он умственно срывал крыши со встречных домов, продлевал вертикали, шире распластывал горизонтали строений, передвигал деревья и смещал сумрачные пятна в их тенистых кронах, впиваясь немигающим взглядом в гладкие, шероховатые и бархатистые поверхности тел и вещей. Он наслаждался, прослеживая пересечения плоскостей и