дело дошло до убийства – это было для него сюрпризом. Продолжая почесывать в затылке, он ответил:
– Если бы ты попросила меня кабана зарезать, я бы помог, не раздумывая, но людей я никогда не убивал.
– Как будто все остальные только и делают, что людей убивают. Будь это так, я бы тогда и не приставала к тебе.
– Убить просто, а вот потом-то самому придется под пулю встать.
– Я не заставляю тебя убивать самому, ты только помоги подержать, а я уж его сама прикончу, и под пулю сама встану, ты чист останешься.
Ли Инъюн продолжал колебаться:
– Как соучастник я тоже за решетку сяду.
Ли Сюэлянь вспыхнула:
– Кто я тебе, в конце концов, сестра или нет? Надо мной измываются, а ты и бровью не ведешь? Если тебе на меня наплевать, я вместо этого пойду и сама повешусь.
Это пуще прежнего напугало Ли Инъюна, и он спохватился:
– Помогу я тебе, только не вешайся. Когда приступать-то?
– Тут уже медлить нельзя. Завтра.
Припертый к стенке, Ли Инъюн кивнул:
– Ну, завтра так завтра. Раз решение принято, лучше с этим раньше покончить.
Однако, когда на следующий день Ли Сюэлянь пришла за Ли Инъюном, его жена сказала, что ночью тот отправился на тракторе в провинцию Шаньдун за хлопком. «Ведь договорились с ним, что пойдем убивать, какой еще хлопок? Почему-то раньше он в другую провинцию за хлопком не отправлялся, с чего это вдруг сейчас понадобилось? Ясное дело – слинял». Ли Сюэлянь вздохнула. Ей стало понятно, что в Ли Инъюне, вопреки его имени[1], нет ни капли отваги. а еще ей стало понятно, что выражение: «На тигра иди с родным братом, а на бой зови отца с сыном![2]» – не более, чем пустые слова.
Размышляя о помощнике для убийства, Ли Сюэлянь вспомнила о забойщике Лао Ху из их села Гуайваньчжэнь. Красномордый детина Лао Ху каждый день спозаранку забивал свиней и, едва светало, вез свеженину на рынок. Его лавка просто ломилась от мяса: оно и лежало, и висело повсюду. Даже в корзине под прилавком лежали свиные головы и требуха. Ли Сюэлянь ходила за мясом к Лао Ху. Тот метким ударом отрезал для нее от свиной туши нужный кусок или вытягивал из-под прилавка свиные кишки и бросал к ней в корзину. Но делал он все это с определенным расчетом, одаривая Ли Сюэлянь похотливым взглядом и обращаясь к ней не иначе как «Сокровище». Иной раз он выходил из-за прилавка и начинал в открытую заигрывать с Ли Сюэлянь, которая в ответ на приставания награждала его бранью. Итак, оказавшись на рынке перед лавкой Лао Ху, Ли Сюэлянь завела разговор:
– Лао Ху, отойдем в сторонку, у меня к тебе одно дело.
Недоверчиво посмотрев на нее, Лао Ху на секунду задумался, потом отложил тесак и прошел на пустырь за рынком. Там стояла заброшенная мельница, в нее они и зашли.
Ли Сюэлянь начала издалека:
– Как тебе кажется, Лао Ху, что у нас с тобой за отношения?
Глаза Лао Ху заблестели:
– Да все