не гоняли с поручениями. Что о Дагриме, то он был слишком занят в лагере, а когда приходил проведать Жангал – Совьон застала это однажды, – тукерка принимала такой несчастный вид, что даже ворчливая Магожа, которая на дух её не переносила, тотчас же находила Жангал какое-нибудь дело и забирала с глаз бывшего дозорного. Оттого день ото дня рабыня становилась всё радостнее и веселее.
– Жамьян-даг, Жамьян-даг. – Жангал было не под силу выговорить её имя. Тогда Совьон рассказала, как звала её другая тукерская женщина, Хавтора из черногородского каравана, – в честь степняцкой богини войны.
– Да? – Совьон собственным ножом резала ольховую кору, сбрасывая кусочки в чан с водой.
Жангал приосанилась, одёрнула платье – на коленях у неё лежали сухой багульник и головки чеснока в отслоившихся чешуйках. Жангал всегда хотела выглядеть собраннее, когда начинала говорить на неродном языке.
– Пащ-щиму тэб’я, – она старательно выводила звуки, – нэ убиль м’йортвая во‐да?
«Почему тебя не убила мёртвая вода?» – Совьон и Жангал часто помогали знахарке и довольно много беседовали (для женщин, одна из которых не была словоохотливой, а вторая находила сложной княжегорскую речь). Но вопрос, наверняка долго терзавший её, рабыня решилась задать лишь сейчас.
Совьон сбросила очередные кусочки коры и, поболтав пальцами в чане, перехватила нож. Задумчиво потёрла нос тыльной стороной ладони.
– Сама-то как думаешь?
Жангал замялась.
– Ты бажу-хоре, – предположила она неожиданно твёрдым голосом, – кольдун’я.
В ответ Совьон только пожала плечами:
– Может быть, и колдунья.
– Кашекер – ша-ман-ка – говориль, я тож-жэ могу быть бажу-хоре. – Жангал произносила слова осторожно, мягко, но в паслёновых глазах тлели угольки.
Совьон посерьёзнела. Села прямо и пристально посмотрела в лицо рабыне.
– Что ж, – протянула она, – лучше бы тебе не быть бажу-хоре.
– Жамьян-даг…
– Брось, – перебила Совьон, – я знаю, к чему ты клонишь. Нет, я не стану обучать тебя тому, что знаю.
Тень легла на лицо Жангал, и Совьон поняла, что не ошиблась.
– Я знаю, для чего тебе это, – сказала она, с плеском бросая кору в чан. – Только, поверь мне, убить человека топором или мечом намного проще и безопаснее, чем наложить на него чары. Даже девице, которая и оружия в руках никогда не держала.
Жангал подняла на неё тяжёлый взгляд – глаза мгновенно припухли и покраснели, в уголках накипела слеза.
– Ты нэ пон’имаэшь.
– О нет. – Совьон скривилась и отвернулась. – Понимаю.
Она и сама была бы не прочь уничтожить Дагрима, но колдовство всегда имело цену. И чем больше жаждешь, тем выше цена – таков закон. Если ввяжешься в паутину небесных прях и окажешься недостаточно умел, то запутаешься, задохнёшься. Недавно чары Совьон, пусть и не по её воле, погубили Тойву, предводителя