ты шустро, значит, все более-менее в порядке.
– Золотин…ка… – Кажется, ему опять плохо. Дохлый какой-то мужик, а еще золотодобытчик. Ну ладно, ладно. Это я вредничаю и придираюсь. А кто бы на моем месте вел себя как пушистый зайчик?
– Давай сначала сделаем так, чтобы у нас ребенок не умер от переохлаждения, а потом будем между собой разбираться, – предложила я компромисс.
Мой муженек тем временем немного пришел в себя и начал коситься на меня с подозрением. Но не с тем подозрением, с которым смотрят на дикого зверя – что ему в башку стрельнет, непонятно, но вдруг кинется. А с другим таким. Более человеческим. И я даже поняла, что его насторожило. Золотинка-Голди, сирота-полукровка из индейского поселения, была способной девочкой и старательно учила не только английский, который здесь называли бриттским, но и славский-русский. Вот только говорила она на нем все еще не так уверенно и с акцентом. А я на эмоциях шпарила с подвывертом, да еще и с такими интонациями, с какими Голди, наверное, никогда с мужем не разговаривала.
– Если ты не заметил, рот я для разговора не открываю. И слова произношу не языком. Я медведь, вообще-то. Поэтому обращаюсь напрямую к твоему разуму и душе, – постараюсь сразу развеять его подозрения, хотя сама ни фига не понимаю. Но тут главное – напустить туману и вещать уверенно. – У души акцента не бывает, потому ты так хорошо понимаешь, что я говорю.
– Золотинка… но как?! Что произошло?! – Кажется, «объелсягруш» немного расслабился. Не то чтобы поверил до конца, но признал, что все так странно, что даже подозревать сейчас не время.
– Не помню, – быстренько отмазалась я. И даже почти не соврала. Этих воспоминаний Голди мне не успела показать, но были у меня смутные надежды на следующий сеанс сновидений. Поэтому я постаралась успокоить и себя, и Айвена: – Но постепенно память восстанавливается. Вот твою маму я уже вспомнила, и как они с отцом приезжали… может, и другие кусочки картинки вернутся со временем.
Айвен кивнул, но скорее не мне, а своим мыслям.
– Так, все вопросы потом! – Ух, прямо Златка-командир, а не медведица. Но так надо, потому что Айвен может сомневаться, и подозревать, и сходить с ума до бесконечности, а у меня тут ребенок замерзает. – Раз ты в сознании, значит, сумеешь подстилку из лапника соорудить и залезть туда с Крис. Обними ее, и пусть сидит у тебя на коленях, я вас ветками сверху закидаю. Будет теплее и меньше запаха, на который может прийти хищник. А мне нужно на реку за твоей рубашкой, потом найти что-то из еды, потом… потом видно будет.
– Ох… Золотинка, – улыбнулся вдруг бледными губами Айвен. – Даже в медвежьей шкуре все такая же суетоха и хозяюшка… я… прости, родная…
– Не-не-не! – забеспокоилась я, видя, как ярче проступают на его бледном осунувшемся лице синяки под глазами. – В смысле, я прощу, как только вспомню за что. А сейчас не смей тут умирать и впадать в меланхолию, у нас ребенок! Голодный и холодный. Живо полезайте в гнездо из веток, я вас укрою.
Уф-уф… Мне кажется, Айвен меня послушал