пока что спасение себя, как личности, и спасение подобных себе, если таковые были где-то ещё, виделось Фанни лишь в общем бардаке и недостаточности средств для окончательно тотального контроля за населением. Только в этом.
С тех пор, как она оказалась вне «нормальной» жизни – то есть, не могла больше воспользоваться полученным некогда образованием, поскольку её документы были безнадёжно стары, а образование бесконечно и безнадёжно просрочено, поскольку нынешнее образование стало полностью «не таким», Фанни усвоила несколько новых постулатов железно.
Одним из них было принятие того, что повсюду и всем здесь распоряжаются люди, абсолютно неадекватные. От дворников и посудомоек, среди которых такие личности становятся главными дворниками и посудомойками – и по нарастающей «вертикали». И они везде и всенепременно «в курсе», и всегда докладывают о своих делах начальству – и достигают своих задач и целей. Иногда, только потому, что начальникам не хочется связываться с такими личностями, а легче выполнить все их требования. А иногда, потому, что начальству нужны информаторы. И закулисные игры. И вот, наглые и вездесущие протеже уже под крылышком у вышестоящих. Вершат свои разборки с остальными. А начальники, к тому же, очень злопамятны, и потому имеют удовольствие накапливать сплетни, с немалым удовольствием доставляемые им подобными прихлебалами при власти.
Усвоила Фанни также и то, что подобными личностями для квартиросъемщика, проживающего на чужой территории, являются самые «активные» и наглые жильцы, собственники других потаённых углов. Среди которых, чаще всего, большая часть страдает вывихом мозга.
И потому, Фанни всегда старалась как можно скорее проскочить мимо вечно раскрытых в коридор дверей коммунальной кухни. Которая и являлась местом сбора жильцов для обсуждения всех и вся.
Стараясь ступать как можно тише, она незаметно прошмыгнула к себе в комнату, скинула обувь при входе, сняла плащ и повесила на вешалку, вместе с мокрым зонтом. И, первым делом, включила электрочайник. Затем подошла к окну, глядя в немую темноту. По стеклу барабанил дождь.
Фанни присела на низенький стульчик между диваном и столиком. И вздрогнула от неожиданности: раздался стук в дверь, такой силы, будто кто-то собирался полностью её вынести.
– Эй, сова, открывай, медведь пришёл, – последовал громкий незнакомый голос, а затем гаденький смешок.
Фанни притихла, желая сделать вид, что никого нет дома.
– Я знаю, что ты здесь! Видел, что вернулась. У вас на кухне ждал. Открывай! Я – твой сосед снизу. Уже везде затопили, а моя батарея холодная. Весь стояк потому что холодный, сверху донизу. А кран только у тебя. Надо воздух спускать. Я тут раньше бывал, до тебя тут Люська жила. Там, на батарее, кран сломан, а я инструмент принёс, отверну плоскогубцами, там штырёк есть. Вода хлыстать начнёт – приготовь тазы, будешь бегать и сливать. Ну! Открывай! – последовала новая очередь