продукцию на восемьдесят рублей в среднем выросла зарплата. У Вершинина в первый месяц вышло аж пятьсот рублей. О такой зарплате можно было только мечтать. За такие деньги можно было работать. Следующие квартальные уже были скромнее. А еще через месяц приработка не стало. Предприятию был навязан стопроцентный госзаказ.
– Только рабочий человек поднял голову, свободно вздохнул, как его прижали. Треснули по голове, поддали коленкой под зад! – не скупился Чебыкин на выражения. – Рабочий человек опять во всем разуверился. Народ обозлен. Раньше как-то веселее было. А сейчас в праздник не слышно, чтобы пели, играла гармонь. Не знаю, к чему мы придем.
– Что хотят, то и делают, – вторил Чебыкину Пашков. – Зачем нужен был закон о госпредприятии, если его можно переиначить, кому как удобно?
– Я, Сергей, так понимаю, – имел Леонид Иванович и на этот счет свое мнение. – Не все у нас за перестройку. Не всем она пришлась по душе. Много у перестройки врагов. Я лично верю Горбачеву. Правильную он ведет политику. Он за народ.
– Смешно даже… появились талоны на мыло! Водки не стало. Государство совсем обеднело. Повырубали виноградники. И кому лучше сделали? Кто захочет, тот напьется. «Все на борьбу с алкоголизмом!» – выворачивая губы, передразнивал Пашков нерадивых руководителей государства.
– А все-таки, Сергей, пьяниц меньше стало.
– …а преступность выросла.
– Преступность и раньше была большая. Только раньше все скрывали, утаивали. Народ был в неведении.
– До чего довели народ. Правильно один выступил на съезде, мол, народ совсем обнищал. Прожиточный минимум в стране сорок рублей. Как на эти деньги прожить?
– Очень много у нас дармоедов, прихлебал, – заговорил Бушмакин. – Я точно знаю, что на зарплату машину не купишь. Надо голодным сидеть.
– На спиртное у тебя, Анатолий, сколько уходит?
– Ну сколько? – легко догадался Бушмакин, к чему клонил Бобров. – Четыре, пять раз в месяц я беру спиртное.
– А в праздники и того больше. Ну так вот, в год шесть бутылок… Это шестьдесят-семьдесят рублей. Плюс табак. За десять лет ты мог бы купить машину, если бы не курил и не пил.
– Если не курить и не пить, да с бабой не спать – зачем тогда жить? – изрек Пашков.
– Давайте сейчас все в красный уголок на лекцию, потом сходите в столовую, – насупился Леонид Иванович. – А то лектор уже пришел.
– Какой прок от этих лекций, – скептически был настроен Валиев. – О чем хоть лекция?
– Кажется, о сельском хозяйстве. О деревне. Читает лекцию Горинов, учитель истории, сейчас на пенсии. Может, знаете такого?
– Нет.
– Сколько у нас земли, и покупаем зерно за границей! – больше всех возмущался, шумел Пашков. – Дошли до ручки. Командировочный работает в поле, колхозник гуляет.
– Да уймись ты, балаболка! – смеялся Плотников.
– Как у нас делается: поступает распоряжение сверху, что сеять и когда, хотя, может, на этой земле лучше сеять не рожь, а пшеницу,