ему откажешь?
– Нет! – торопливо ответила я, засмеявшись. – Вовсе нет, просто вы знаете, что меня безумно пленят голубые глаза.
– Просто однажды ты в такие влюбилась, вот и все.
– А какой итог? – снова усмехнулась я. – Это было не взаимно, хоть я и пыталась убедить себя в обратном. Наивно, не так ли? Иногда мне кажется, что я до сих пор восстанавливаюсь после этой сумасшедшей истории.
– Но ты же больше ничего не чувствуешь?
Я помедлила с ответом. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я решила оборвать общение со своей первой любовью.
– Разве после стольких ран, нанесённых им, возможно продолжать любить? – негромко проговорила я, словно обращаясь к самой себе. – Я безостановочно истекала кровью, но он перетягивал все на себя, будто бы это его тысячу раз ударили ножом. Мне хватило самодостаточности, чтобы перестать что-либо чувствовать.
Но те чувства когда-то зажигали меня от кончиков пальцев до самой макушки, заставляли делать безбашенные поступки, а теперь я даже и не знала, что лучше: стать чёрствым камнем или задыхаться по ночам от невзаимности. Я жаждала заполнить эту пустоту внутри себя до самых краев, но все происходящее в моей жизни, наполняло меня лишь на жалкую четверть. Посмотрев на заходящий за горизонт солнечный диск, мое тело упрямо наполнилось слабой надеждой – вечной, нескончаемой надеждой на то, что однажды я проснусь счастливой.
Глава 2
Вот и настал момент, когда тишину в моей комнате прорезал звонок будильника, столь неприятный в это утро, что оставалось только поскорее вскочить с кровати, лишь бы не слышать сквозь сон эту назойливую мелодию. На часах показывало десять утра. До первого занятия в колледже оставалось всего-то пару часов, и я уныло окинула взглядом свою помятую постель: безумно хотелось мне свернуться на ней калачиком и погрузиться в небытие, только бы не ощущать на себе реальность нового дня.
«Зарыть бы голову в песок, как страус,» – вздохнула я про себя, направляясь в ванную. Я сонно оглядела своё отражение в зеркале. Вопреки моей искренней любви к веснушкам и рыжеватым волосам, по приезде в Москву я решила немного изменить свой образ. В салоне мне нехило укоротили волосы, а затем перекрасили их в темно-русый холодный цвет. Я едва узнавала себя с новой причёской, но единственное, что во мне оставалось прежнего – печальные карие-зеленые глаза. Весьма редко зажигался в них свет по настоящему, без фальши.
Стряхнув с себя остаток сна, собравшись, я вышла из дома, по привычке вставив наушники в уши. Мне нравилось слушать музыку, она заглушала тишину, прогоняла прочь мысли, которые напротив норовили вцепиться в каждую извилину моего мозга. И в этот момент упорнее всего я старалась не думать о том, что шагаю почти вслепую, ведь я совсем не знала, что ждёт меня дальше. Меньше всего на свете мне хотелось мгновение за мгновением испытывать огорчение и бесконечно упиваться к себе жалостью. Возможно, так будет